интересовался в первую очередь русским крестьянством. Но другие члены Отделения этнографии впоследствии применили тот же подход к изучению нерусских народов империи, в том числе инородцев. Начиная с 1850‐х и 1860‐х годов этнографы собирали и публиковали этнографические материалы, например фольклорные произведения и описания быта, отражавшие «сущность» многих коренных народов империи99. К 1890‐м годам, когда в России вошли в моду теории культурной эволюции, эксперты Отделения этнографии использовали термин «народность» в нескольких значениях100. Иногда они обозначали им отдельный народ со своим языком, этнической или национальной культурой и характерной внешностью – говорили о «русской народности», «бурятской народности», «грузинской народности» и т. д. Иногда они использовали этот термин в более узком смысле, относя лишь к той подгруппе народа, которая сохранила свою «народную» (völkisch) культуру.
В начале ХХ века русская этнография по сути оставалась наукой о народностях. Поэтому, когда в 1910 году собралась новая картографическая комиссия ИРГО, казалось естественным, что она организует свою исследовательскую работу на основе категории «народности». Но когда этнограф Дмитрий Зеленин высказал это предложение, последовал спор: какую дефиницию комиссия должна дать этому «слабому и неопределенному понятию»? Какие характеристики важнее всего для отличения одной народности от другой?101 Несколько членов картографической комиссии, включая Алексея Шахматова, настаивали, что один из самых надежных индикаторов народности – «родной язык»102. Эти этнографы предлагали положить в основу работы комиссии материалы Всероссийской переписи 1897 года. Перепись не включала отдельного вопроса о народности, а классифицировала большинство подданных империи по родному языку и вероисповеданию; Центральный статистический комитет, исходя из этих результатов, составил «список народностей империи»103. Другие члены комиссии критиковали эту формулу, заявляя, что народность есть нечто большее, чем отражение языка (или языка и религии). Штернберг (только что окончивший статью о росте национального самосознания у инородцев империи) настаивал, что комиссия должна обращать внимание на «самоопределение» населения104. Фёдор Волков утверждал, что для комиссии принципиально важно также картографировать антропологические (физические или расовые) характеристики105. Большинство членов комиссии, в том числе Николай Могилянский, хотели, чтобы она уделила основное внимание сочетанию языка и других этнографических характеристик, включая те элементы материальной и духовной культуры, которые являются выражением народного быта106.
Эти разногласия в вопросе о смысле и лучших индикаторах народности отчасти отражали тот факт, что этнография, иногда называемая этнологией, не имела в России (и других странах) глубоких корней как отдельная научная дисциплина, а включала
О культурно-эволюционистской школе в России см.:
РГО. Ф. 24. Оп. 1. Д. 78. Л. 59–62 об., 64 об. – 66.
Там же. Л. 65–65 об. Зеленин также предпочитал лингвистический подход.
РГО. Ф. 24. Оп. 1. Д. 78. Л. 59 об.
РГО. Ф. 24. Оп. 1. Д. 78. Л. 61 об. – 63.
