черному герцогу удалось справиться с призванными им иномирными чудовищами, но о долге не забывал ни на секунду. Благоговейно вспоминая, как тьма окутала Даора вместе со всеми демонами, и как она рассеялась, оставив у алтаря лишь герцога, Олеар уверялся, что не избежит уготованной ему Даором Карионом участи.
Впрочем, не виси над ним меч долга и имей он возможность уйти… Ничего бы не поменялось. Ему нравилось жить в Обсидиановом замке, нравилось становиться сильнее, нравилось быть в курсе происходящего во всех девяти землях. Но больше всего Олеару нравилось, что иногда Даор объяснял ему – ему единственному, возможно, на свете! – мотивы своих решений, таким образом приближая ученика к себе.
За все годы, проведенные в Обсидиановом замке, Олеару так и не удалось увидеть привязанности своего хозяина к любому другому живому существу. Герцог говорил о своей семье, только лишь когда они становились пешками в его играх, и ни разу Олеар не находил в его планах заботы ни о уже покойной троюродной сестре герцога Лите, ни о ее дочери Юории. Возлюбленных у герцога не было, даже само предположение о таком казалось смешным. Любовницы тоже никогда не появлялись в Обсидиановом замке. Однажды Олеар спросил Даора, почему тот не приводит никого в свои покои, и ответный взгляд был таким красноречивым, что Олеар мигом ощутил себя нашкодившей и безмозглой собакой и заткнулся, пока не опозорился еще какой-нибудь глупостью.
И все же он решился спросить о женщине, судьба которой была ему самому не безразлична.
– А леди Юория не пострадает?
– Недавно я подарил ей довольно дорогого сторожевого пса, – отозвался герцог. И чуть помедлив, объяснил: – Она вышла замуж за сильного шепчущего, последнего Вертерхарда. Тебе не стоит переживать об этом.
АЛАНА
– Мама, я сегодня проходила с Уланом родовые книги, – начала Алана разговор за ужином. – И увидела кое-что странное. Помнишь, ты говорила, что род белых господ прервался двадцать восемь лет назад? Что красные вырезали всю их семью, что не осталось наследников. И потом белые земли сделали нейтральными и разделили.
Вила, крупная темноволосая женщина средних лет, кивнула. Они с Аланой совсем не были похожи: девушка, невысокая, русоволосая, смотрелась рядом со своей приемной матерью бледно и мелко.
– Да, так и было, – ответила Вила.
– Сегодня появилась запись о браке Вестера Вертерхарда и Юории Карион.
Вила застыла.
– Что? Не было никакого Вестера. Я бы знала. Сколько ему лет?
– Не знаю, в родовых книгах не пишут дат. Его линия не соединена с другими именами.
–Значит, он бастард? Только чей…
– А мы не должны… Связаться как-то с ним? Не знаю, рассказать ему что-нибудь из того, что тогда случилось? Не должны ли мы теперь ему служить?
Алана опасалась, что мать скажет, что им пора писать
