танцовщиц согласно «моде» на женские фигуры в каждом столетье. Без зазрения совести и малейших сожалений выбрасывал на улицу танцовщиц, которые проработали у него двести-триста лет.
Моя темная машина еще стояла возле ангара. Обычно биоботы обслуги парковали ее на специальной стоянке, тремя этажами ниже. Но сегодня припозднились.
Я запрыгнул на водительское кресло и сам повел авто. Сейчас почти никто не водил собственноручно – современные автопилоты позволяли регулировать маршрут ежеминутно, лишь одним устным приказом. Но мне нравилось быть «у руля». Пусть даже допотопной «баранки», что крутили водители прошлых лет, давно не существовало в природе.
Теперь мы работали на клавиатуре, похожей на компьютерную. А собственно руль служил лишь, чтобы удерживаться на месте, когда машина совершала фигуры высшего пилотажа.
Арривар походил на все города корвальцев. Такой же гротескный, нелепый, угловатый. Он напоминал ожившую картину художника-кубиста.
Яркие огоньки, виртуальные витрины только усиливали впечатление.
Дом Дари я нашел сразу же. Он выглядел очень стильным и одновременно скромным по сравнению с остальными многоугольными коттеджами с прозрачными стенами.
Из приоткрытой двери доносился шум и сдавленные крики. Я скомандовал автопилоту садиться, а сам выскочил из машины, торопясь на помощь. Но… все равно не успел. Бедная девочка сидела рядом с обезглавленным телом и тряслась, как осиновый лист. Передать не могу, как дорога она мне была в тот момент. Я отдал бы за нее жизнь хоть сейчас, не раздумывая. Я поднял Дари на руки, прижал, запрыгнул в машину и приказал автопилоту вернуться в ангар.
Всю дорогу она только дрожала и всхлипывала. А у меня что-то обрывалось в груди – ежеминутно, будто там не одно сердце, а десятки.
Проклятье! Сейчас, здесь, я отчетливо понял – в целом мире, во всем Галактическом Союзе нет никого дороже, важнее этой маленькой, насмерть перепуганной женщины.
И ничего хорошего в этом не было. Я совершенно перестал соображать. Только прижимал ее, обнимал, гладил, шептал на ухо слова утешения и снова прижимал. Я оказался ни на что не способен в тот ужасный момент. Только когда машина почти долетела до места, меня немного отпустило. Мысли заметались в голове с безумой скоростью.
Так… самооборону Дари установят, но не сразу. Эльталл, которого она убила своим удивительным даром, явно из вельможных мразей. А значит, в тюрьме девочке не жить. Что ж. У меня есть отличная запасная каюта.
Я поторопился на транспортник, пока команда не заняла свои места перед стартом. Бережно уложил Дари на кровать и попытался сказать хоть что-нибудь в свое оправдание.
Вышло хуже, чем думал. Я плел что-то про долг, про прощение за ужасное поведение, а сам глаз не мог оторвать от ее длинных белых ног, едва прикрытых обрывками черной юбки.
Эта женщина вызывала во мне такое животное желание, что ноги свело почти моментально, пах налился свинцовой тяжестью и жаром. Я с радостью
