это связано с тем, что у отца Питера и князя разные религии. Разные религиозные правила, поправилась я, и если отец Питер – классик, а князь – приверженец бриссарской линии, то напряжение между ними понятно. Из того, что я прочитала о князе в сети, он бриссарец.
– Они практикуют разные правила, так?
– Отец атеист.
Тогда непонятно, вздохнула я, но мог быть миллион причин, и пытаться найти сейчас верный ответ – потратить время. Я рассматривала картину: «Поклонение пастухов», мрачные краски, единственное яркое пятно – ясли и одежды Семейства.
– Это подлинники, – услышала я за свой спиной голос Кристиана. – Думаю, вы зададите вопрос, почему отец не продаст их.
Я усмехнулась, потому что он угадал, но не только это меня беспокоило.
– Я скорее спрошу, почему нет охраны. Смотрите, – я провела пальцем по потемневшей от времени раме, – ни одного датчика. Много здесь таких ценных картин?
– Достаточно.
Я затронула тему, которая волновала не одну меня. И мне показалось, Кристиан рад, что он может со мной об этом поговорить. Бесценные полотна, которые любой желающий может украсть без каких-либо препятствий.
Я обернулась и оказалась с Кристианом почти лицом к лицу. Но он чуть отвел взгляд – не доказательство ничему, но все же.
– Сколько человек постоянно находится в доме?
– Я, отец, его секретарь, но сейчас у него двухнедельный отпуск…
– Плановый?
– Не совсем. Отец работал над книгой, и Джейкобу пришлось на пару недель задержаться. Что не слишком ему понравилось, он готовится к свадьбе. Хотите чай?
– Не откажусь.
Потому что это позволит мне увидеть других обитателей дома, если они здесь, конечно же, есть.
– Еще Кэрол Бут, экономка. Она живет с нами уже лет двадцать пять. Остальной персонал приходящий.
– Ни охраны, ни сторожей?
– Это требует немалых расходов.
Приглашать поденный персонал дешевле, но менее престижно. Может, поэтому было так мало мебели в зале, а может быть, потому, что князь не хотел видеть здесь никакой новодел. Кристиан извинился и вышел, я осталась одна.
У меня появилось время познакомиться с этим домом, пообщаться с ним с глазу на глаз. Я ходила от колонны к колонне, уже понимая, что это от них пахнет застарелой гарью – или мне чудится, – что эти колонны на самом деле все деревянные и камнем их облицевали после пожаров, а затем, когда камень устал и начал сыпаться, постарались заделать прорехи бетоном. И картины, множество разных картин.
Ценными были не все, но я мало что понимала. Видела, разумеется, что какие-то относительно новые, с яркими красками, современными сюжетами, а какие-то старинные, потускневшие, и от копоти свечей на многих нельзя было ничего разобрать. Я поискала выключатель – не нашла, света из узких окон не хватало, я шла и рассматривала все, что могла.
Коронация, уже не понятно,
