к кому вдруг просыпался интерес, помимо "основного партнёра". Девчонка тут же всплескивала руками и вскрикивала: но это же неправильно!
Я слегка озадачивался и пытался пояснить снова, но ещё раз встречал ту самую реакцию. Стало понятно, что между нами если не бездна, то значительный провал. Я пытался пояснить, что говорю не о том, что правильно или неправильно, а о том, как есть, как бывает. На что она опять вскрикивала: но так же нельзя! Это неправильно!
И как я дальше ни силился, так и не смог объяснить, что мы говорим о совершенно разных смысловых уровнях. В ответ на мои описания того, какая объективная действительность есть, она эмоционально противопоставляла свою субъективную действительность, которая "должна быть". Она так и не поняла, о чём я. Для неё описание и предписание ничем друг от друга не отличались. В царстве обыденного сознания Принцип Юма попран, растоптан и погребён в безымянной могиле.
Ребёнок, с рождения наблюдая маму у плиты, выводит норму: "женщина должна готовить". Не "женщина готовит" (описание), а именно "должна готовить" (предписание).
С самых ранних лет мы постоянно видели мальчиков только в штанах (я говорю о своём позднесоветском детстве) – в итоге мы вывели норму: "мальчики должны носить штаны". Поскольку и девочки в нашем советском детстве редко надевали штаны и ходили в основном в юбках, то и на их счёт норма гласила: "девочки должны носить юбки". И дальше мы старались уже самостоятельно подчиняться выведенным нами же нормам. И этот причудливый процесс нормообразования в дальнейшем будет позволять нам не только принуждать женщин к занятиям "женскими делами", а мужчин – "мужскими", но даже и откровенно порицать, осмеивать тех, кто вдруг возьмётся не за "своё дело".
В XV веке одно из предъявленных обвинений сожжённой на костре Жанне Д'Арк состояло в ношении мужской одежды. Мы ушли, но не далеко.
Когда мне было неполных одиннадцать, меня сильно раздражала необходимость заправлять футболку в штаны: при активных движениях она вечно съезжала куда-то в сторону, комкалась, топорщилась пузырём – снова и снова её приходилось расправлять под штанами. Увиденный в ту пору американский фильм с подростками, носящими футболки навыпуск, очень обрадовал. Не без волнения, но я сделал так же и вышел из дому. Все окрестные дворы смотрели на меня, будто измазанную дёгтем порочную девку вывели на осмеяние. Футболка должна быть заправлена.
Многие спрашивали меня, зачем я так оделся. И каждому я объяснял. Даже мама с усмешкой сказала мне "Ты прям, как девочка в юбочке". Месяц или два я ходил настороженный. Мне было неудобно в этом обществе. Но зато мне стало удобно в этой футболке.
А ещё через год в нашем маленьком городке в футболке навыпуск ходил, наверное, каждый второй мальчуган, и обо мне уже никто и не помнил.
Подмена "есть" на "должно" меняет саму личность человека. Она вносит изменения в его умение прислушиваться к себе, понимать
