– она успокоится и перестанет дрожать?
Подумав секунду-другую, Ксант всё же не стал ничего объяснять. Юную Леди подобное объяснение вряд ли бы успокоило. Скорее уж – наоборот. А когти у Леди острые, даже у юных. И характер скверный. Сучка эта, конечно, далеко не Леди, но кто её знает… Лучше не рисковать.
– Уходи! – выпалила она внезапно, сверкая глазами. – Уходи на свой берег, кот! Быстрее!
И Ксант с некоторым разочарованием осознал, что ошибался – краснела она вовсе не от смущения. Эти некрасивые пятна на скулах были признаками благородного негодования. Правильно. А чего ты ещё ждал от сучки? Не благодарности же?
– Уходи! – голос её сорвался, но почему-то не на крик, а на полушёпот. – Да уходи же ты, ну пожалуйста! За мной наверняка уже… А здесь – патруль, понимаешь?! Граница! Они не посмотрят, что ты… Раз нарушил – всё! Камень на шею, и… О, Лоранты, за что мне такое наказание, да что же ты стоишь?!
Уррф…
Ксант сглотнул. Что-то ты сегодня не в форме, братишка. Ошибиться два раза подряд… Нагловатой улыбочкой прикрыл растерянность:
– Оглянись, деточка. Я-то как раз на своём берегу. В отличие от тебя.
Она моргнула. Глянула по сторонам. Потом, вывернувшись – на противоположный берег. Сникла. Протянула растерянно:
– Ой… извини…
Ксант ожидал чего-то подобного – и потому ему удалось даже почти не поморщиться. Она продолжала сидеть на гальке с видом… ну да! Побитой собаки! Как хотите, а иначе не скажешь. Раздражаясь всё больше и больше, Ксант подошёл к ней сам. Взял за безвольную руку, поднял рывком, развернул лицом к реке и лёгким шлепком пониже спины придал ускорение в нужном направлении. Закрепил его словесным напутствием – на случай, если физическое воздействие до неё не дошло:
– Топай, детка. Плыви на свой берег, поняла? И больше не прыгай, раз не умеешь.
Девица ему уже порядком поднадоела. Очень хотелось обратно на какбыдуб – развалиться на так восхитительно прогретой утренним солнцем ветке и лежать, глядя на переливчатые радуги и ни о чём не думая. Может быть, если хорошенько постараться, снова получится расслабиться и забыть обо всех неприятностях этого утра. В том числе и об этой глупой сукиной дочери, глаза б на неё не глядели!
Дойдя до ближайшего ствола, он покорябал ногтями кору, принюхался к острому свежему запаху древесной крови, муркнул от удовольствия. Прижался лбом к тёплому стволу. Маленькие радости можно получить и не ходя в сквот, только почему-то не все это понимают. Ксант вздохнул.
И обернулся, заранее зная, что увидит.
Так и есть.
Она стояла у самой кромки воды, поникшая и несчастная. Пальцами босой ноги шевелила мокрую гальку. Иногда случайная волна окатывала её ноги, босую правую и левую в потёртом сандалике – сучка даже не вздрагивала, хотя вода была довольно холодной.
– Ну, а сейчас в чём дело?
Вот теперь она вздрогнула. Вскинула испуганную мордашку:
– Ой…
