дед Любомир меня не подведет и Мороз со своими негуманными методами ко мне не явится. Если ректор лично будить начнет, от клейма ведьмы до конца обучения точно не отмоюсь. И неважно, что у него фетиш такой – засонь будить. Про меня непременно скажут, будто я приворот сделала.
Больно надо! Потом отвораживай, бегай от него по всей Академии. А у Мороза возраст все-таки, ему беготня за девушками противопоказана. Артриты, артрозы всякие, я в таких болячках не разбираюсь. Еще спину защемит и все! Останемся без ректора.
Нет, Мороза Морозовича надо поберечь. Вдруг у него сердце слабое?
С этими мыслями я и заснула.
Сон снился великолепный. Волшебный такой, сказочный. Всюду гномики бегали радостные, веселые, пыльцу сыпали. От нее так хорошо на душе стало, мир новыми красками заиграл. Я почувствовала себя живой и легкой! Хотелось порхать как бабочка, песни петь, дарить радость, делиться теплом… А гномики почему-то нудели, что мне пора вставать, я куда-то опаздываю… А я ведь не могу никуда опоздать, я же сплю!
Вот и новый гномик появился, странный какой-то – весь белый, и брови у него снежные, и вообще он так на меня глянул – сразу летать перехотелось. Потом этот белый коротыш швырнул в меня снегом и тут я поняла, что ору вовсе не во сне…
Всесоздатель, холодно-то как…
На кровати целый сугроб уместился, погребя под собой! Голову только заботливо снежком вокруг обложили, видимо, чтобы сразу масштаб трагедии оценила.
И я оценила.
Так быстро я с кровати еще не соскакивала! За все свои девятнадцать лет – ни разу.
Зубы отстукивали чечетку, внутри сотрясало землетрясение, а передо мной коварно улыбался ректор.
– М-мороз М-мор-розович, раз-зве мож-жно т-так? А если я з-заболею?
Совесть в нем не взыграла.
– Ничего страшного, я лично займусь вашим лечением, – пообещал он.
М-м… не так уж и холодно. И вообще можно считать утренним ледяным душем, а закаляться для здоровья полезно.
– Не стоит утруждаться, – я просеменила мимо Мороза к двери. – У вас наверняка много дел. Спасибо, что разбудили.
Горячий душ необходим как воздух, иначе в самом деле заболею. Мой организм слишком чувствителен к подобным перепадам температур.
– Проспать в первый день… Липова, вы установили рекорд, – ректор подозрительно веселый.
Не люблю с утра довольных людей. Они угнетают.
– Мне за это полагается награда? Медаль, грамота, денежное поощрение? – я остановилась посреди гостиной.
Мороз хотел скрыть удивление, но не смог.
– Проспать занятия не повод для гордости, – суровости в его голосе не было, скорее попытка пробудить во мне чувство стыда.
– Я обязательно найду полчаса, чтобы погрустить об этом, – клятвенно пообещала, стоя в дверях ванной. – Простите, пожалуйста, мне надо собираться, иначе мое опоздание затянется. Или вы хотите пригласить меня на завтрак?
Ректор натянул на лицо внушительность и суровость.
– Скройся
