сломаешь: прёт быстрее урожая.
Я смолчала, лишь украдкой глянула на сестру. Что-то с её даром было не так. Да и знать бы ещё, что за магия у неё такая. Спросить бы у кого ведающего, да нет у нас таких.
Положив топор на колоду, я собрала наколотые дрова и отнесла в дом. Вечером нужно будет комнату протопить, сырость такая кругом. Может, сорняков во дворе у нас нет, зато плесенью богаты. Свалив охапку дров у печи, я огляделась. Весна в этом году выдалась холодная и дождливая, поэтому не задумываясь, надела отцовский кожух, подбитый истрепавшимся заячьим мехом.
Выйдя на улицу, ещё раз взглянула на сестру. Слишком быстро она взрослеет, понятно, что не девочка давно. Вон Талия Эгора уже нянькала во всю в её возрасте, но всё же.
– Ну, ты идешь, Томма? – Эгор маялся в нетерпении. – Я уже и мужиков наших обежал. Брок с сыном с третьей улицы тоже решили сходить разведать, что за северяне такие. Говорят, видали, как тебя вчера один из них верхом на лошади привёз.
Кивнув, я поспешила к калитке. Наконец-то, подняв её с земли, прислонила к забору.
– Потом приколочу на место, – пообещал Эгор.
Выйдя из деревни, мы направились по широкой тропе к Сердвинки. Вперёд пустили мужиков из Вотчиков, ну и заодно наших местных. А потом и вовсе решили отстать, чтобы они так пристально меня не разглядывали. А то поначалу мужики бросали косые взгляды. Но оно и понятно, откуда тут взялся посторонний?
Выглядела я в иллюзии бродяги с большой дороги, конечно, удручающе. Отцовский кожух, косматая нечёсаная голова, тщедушное телосложение. Ну, вроде как обычный скиталец, какие время от времени забредали к нам в селенья. Эгор тоже подсуетился и наплёл местным мужикам что-то про отшельника, что пришел вслед за северянами да решил рискнуть с работой.
В общем, придумал мне легенду, чтобы не спрашивали потом, откуда мужик-то появился, которого раньше не видывали. Накинув на себя качественно продуманную иллюзию чахлика, я всё крутилась перед Эгором, требуя оценить мое актёрское мастерство.
– Халтура! – со знанием дела заявил он. – Чего ты красуешься и задом виляешь. Где ты видала, чтобы мужик так вышагивал?
Хмыкнув, я поправила волосы и с укором глянула на этого малолетнего критикана.
– Ещё и глазками стреляешь, – шикнул он на меня. – Шаг шире, сутулься, и губки не надувай, как девочка, а смачно сплёвывай.
– Это неприлично, – возмутилась я.
– И рот на замке держи, – одёрнул он меня, – а то мало того, что он бабский, так ещё и приличный.
Путь в Сердвинки занимал какой-то час, не больше. Да и сама дорога была более или менее безопасна. Мертвяков здесь, конечно, видали, но редко и по одному. Искать им тут было нечего. Так что, немного расслабившись, мы вырабатывали у меня мужицкую походку: портили мою осанку, шаркали ногами и харкались по сторонам.
Уже на подходе к некогда пустовавшей Сердвинки мы, не сговариваясь, пошли медленнее. Видимо, не мне одной
