е таких травм. Ведь они практически не заживают.
– Северянин, – услышав своё прозвище, мужчина вскинул голову.
К нему вели с десяток пленников. В основном чахлые мужички, но позади он сумел различить и несколько женских фигурок. Как воробышки, они жались друг к другу, понимая, что ничего хорошего их тут не ждёт.
Увидя парящие у самого щита белоснежные души, которые здесь почему-то называли тени, женщины и вовсе разревелись.
Но жалости мёртвый не испытывал.
Эмоции! Он уже и не помнил, что это.
Отвернувшись, неупокоенный прошёлся к покосившемуся, но всё ещё крепкому сараю и отворил дверь. Всмотревшись в пустое помещение, на мгновение забылся. В памяти вспыхнули картины его жизни. Такой же сарайчик, полки до потолка. На них в деревянных ящиках инструменты отца. Старик любил плотничать. А что же ещё там находилось? Мёртвый покрутил головой. Он не помнил.
Тут имя бы своё не забыть.
Это всё, что заботило мужчину. Он боялся потерять последнюю нить, связывающую сознание с душой.
– Принимай новеньких, – раздалось за его спиной.
Отойдя в сторону, мертвец без интереса проследил, как пленных загоняют в сарай. Его взгляд уцепился за черноволосую девушку.
Красавица.
В воздухе расплылся аромат сирени.
Мёртвый встал как вкопанный.
Этот запах.
Как любил он его когда-то. Память, стряхнув с себя пыль, засверкала картинками былого. Сад, огороженный высокими цветущими кустами. Сиреневая рябь и аромат. Такой насыщенный и пьянящий.
Так пахла его прежняя жизнь.
Сиренью благоухало его детство.
И дом.
Мёртвый будто впервые увидел то, что окружает его.
Туман, гуроны, неупокоенные, тени.
Взглянув на свои руки, он вздрогнул…
Кожа была серой, неестественно бледной.
Да, он ведь умер.
Когда?
В какой момент его сердце перестало биться?
Мужчина пожал плечами. Он и не заметил, как жизнь ушла.
– Северянин, что ты опять стоишь столбом?! Барьеру необходимы души. Этих умертви до заката и аккуратнее, тела должны быть целыми. Нам нужна армия.
Тела, армия…
Мертвяк обернулся на алтарь, что стоял неподалёку. Гладкий ровный камень, покрытый рунами. Там странная бабка проводила свои обряды, после которых убитые поднимались и вели себя как марионетки. Это настораживало его. Такая сила ненормальна.
Жрица творила плохие дела. Но его они не касались.
– Начинай, – выдернув одного из мужичков из сарая, гурон толкнул его мертвому палачу, – не тяни, северянин.
Снова пожав плечами, мертвяк схватил бедолагу за шею и потащил к яме. Пленник не успел ни звука издать, как заточенное остриё ножа мягко вошло в его спину, перерезая позвонки.
Тело упало, вверх вспорхнула серая душа.
Она металась под магическим куполом, пытаясь вырваться, ещё не понимая, что обречена. Туман свои души не выпускает.
Ещё один пленник и ещё.
Третий убитый дрогнул на дне могилы и, пошатываясь, поднялся. Неразборчиво замычав, новоиспечённое умертвие натолкнулось на стену ямы и упёрлось в неё лбом.
– Бестолковый, – раздражённо проворчал гурон, – чем больше на них смотрю, тем ценнее ты в моих глазах, северянин. Хороший из тебя раб.
Мужчина, не обращая внимания на своего хозяина, ухватил мертвяка за руки и выдернул наружу, вслед за ним поднялись и остальные.
Смеркалось, когда из сарая вывели последнюю женщину. Взгляд северянина метнулся к ней и нож в руке дрогнул.
Черноволосая красавица беспомощно плелась к нему навстречу. Такая ранимая, нежная…
Он вновь ощутил сладкий пьянящий аромат сирени. Мёртвое сердце дрогнуло. Это напомнило ему о чём-то важном.
Но он не понимал.
Его взгляд снова метнулся к женщине, она манила его. Мысли беспорядочно вспыхивали в его голове.
В серых как грозовое облако очах девушки плескался страх. Красавица смотрела на него с ужасом, и это не нравилось мужчине. Не то он желал видеть в её глазах. Гурон толкнул черноволосую девушку вперёд, и она, не успев остановиться, по инерции врезалась умертвию в грудь.
Тепло.
Глухой
