, на этом развлечения кончились. Интернета нет, связь появляется только на крупных станциях – три раза за весь рейс, а впереди ещё целые сутки этого дурацкого путешествия.
Лена сопротивлялась, закатывала истерики, но муж настоял на своём.
«Никаких перелетов. Знаешь, сколько катастроф случилось за последний год?! Я тоже не считал. Однако в новостях постоянно сообщают: заклинило шасси, взорвался двигатель, опять-таки – террористы… Даже частный самолёт не гарантирует безопасность. Вагоны же с рельсов сходят раз в десять лет, может и реже».
Заботливый. Жена и единственная дочь не должны рисковать жизнью. А сам, сволочь, просто хотел выкроить пару лишних дней и покуролесить с любовницей. Ладно, положим, в Сочи доехали в люксовом вагоне с трехразовым питанием и кондиционером. Но обратно… Милая, сейчас бархатный сезон, нормальных билетов не достать, посидите на курорте ещё недельку. Ага, сейчас. Чтобы ты там, в Москве, блудил? Понятно же, что для крупного чиновника со связями посадить семью в хороший поезд вообще не проблема. Нарочно запихнул в эту душегубку, выбрал состав, в котором спальных вагонов попросту нет. Тринадцатый вагон, тринадцатое место. Знай свой шесток, строптивая.
Спасибо, любимый, хоть не в плацкарте!
Надо это прекращать. Сколько можно закрывать глаза на внезапные командировки, на запахи чужих духов от его рубашек. Мерзкий дешёвый парфюм! Ну, подари ты своим бабам Пату или Шалини, на худой конец Коко-пятерочку. Жмётся, скупердяй. Боится шиковать. Вдруг узнают, придут, спросят: откуда деньги у бедного чиновника? Трусливый гад. Они с дочкой об отдыхе за границей даже не заикаются – что ты, что ты, мы же государевы слуги. Только Сочи-Крым, на выбор. Или Соловки…
По виску поползла капля пота.
Последняя капля. Решено: приеду и сразу подам на развод. Нет, сначала закачу скандал, расцарапаю всю рожу его, бесстыжую, а потом уже на развод. И алименты! Не менять же привычный образ жизни, правда? Она прекрасно чувствовала себя в роли домохозяйки, не возвращаться же в школу, где когда-то преподавала черчение. Дочку забирать из элитного садика тоже не хотелось. Ничего, проживём! В конце концов, две квартиры, маленький свечной заводик и счёт в заграничном банке записаны на её имя. Посмотрим, как ты будешь юлить в суде, ужик мой скользкий.
Вот подумала – мой…
Сразу как-то сердце ухнуло. Семь лет вместе. Иришка в «папуле» души не чает. Может, попробовать ещё раз поговорить? Допустим, сорвался мужик, с кем не бывает. Простить, дать второй шанс. Скорее, двадцать второй, но – пусть уж, – сделать вид, что ничего особенного не случилось.
Но ведь случилось! Отныне и навсегда в их отношениях будет чувствоваться навязчивый привкус паровозной гари. Да что там, его поступок смердит, как этот чертов сортир. Лена сдула со лба прилипшую чёлку. Кто-то скажет: мелочи, потерпи. Но если спускать на тормозах подобные выходки, то дальше будет только хуже. Она станет зашуганной тёткой, как вот эта соседка по купе – Раиса, кажется… Не запомнила, слишком тихо та говорит. Муж бросил её, как только переоделся в спортивные штаны с вытянутыми коленями. Поезд не успел тронуться, а он уже отправился на поиски вагона-ресторана. Надо похмелиться. Три часа спустя прислал мальчугана с запиской: «Играю в карты, пятый вагон».
– Вот видите, нашёлся, – подбодрила соседку Лена. – Понимает, что вы тут волнуетесь…
– Нет, это он так требует ещё денег принести, – вздохнула невзрачная женщина. – Проигрался.
Зажала купюры в кулаке и пошла. Потом вернулась, молча уставилась в окно. Сколько ей лет, интересно? На первый взгляд, сорок пять. Но не ягодка, нет. В эту категорию её не запишут даже самые озабоченные ботаники. Вот она судьба тех, кто терпит. Мы пойдём другим путём: не забудем, не простим.
Но все же развод… Слишком сурово. Может, лучше любовника завести? Отомстить, сравнять счёт. Лена вытянула загорелые ноги вдоль нижней полки: а ведь шикарно смотрятся. Особенно на фоне уродливого дерматина с неровными заплатками. Она встала и потянулась перед зеркалом, заплетая руки над головой. Длинные пепельные волосы, ниже плеч. Фиолетовые шорты, наоборот, очень короткие. Белый топик, не прозрачный, но так хорошо скроенный, что грудь – как на ладони. Особенно, если без лифчика. Самцы в санатории зверели и пускали слюни, да и по дороге к вокзалу рвались помочь с чемоданом или подсадить-приподнять, ведь ступеньки в вагоне такие высокие. Отказывались верить, что ей уже за тридцать. Самую чуточку. Готовы были отдать не то, что полцарства, а даже семь восьмых за курортный роман. Но она включала режим недотроги и подзывала свой главный козырь: глядя на пятилетнюю Ирочку, самые пылкие да буйные сдувались и уползали прочь.
Хотя, – мелькнула неожиданная мысль, – лет через десять придётся отгонять сочинских ловеласов уже от доченьки. Красавица растёт! Кукольное личико, зеленые глаза, как у мамы. Рыжие кудри, в отца-стервеца… Взмахнула ресницами и вот за ней уже бегает влюблённый мальчик из соседнего купе. Причём бегает в прямом смысле
