осталось!
– Нет, – покачала я головой. – Не дойду. Ну его нафиг, этот сон. Просыпаться буду.
– Это каким, интересно, образом? – с ощутимой долей ехидства поинтересовался мой собеседник.
Я сжала зубы, пережидая очередную вспышку раздирающей все внутренности боли и процедила, не желая демонстрировать снящейся тьме свою слабость:
– А чего сложного… Как ты говоришь, умру. А сама проснусь у себя дома. Дурацкий, боже, какой же дурацкий сон!
Тьма мелко затряслась от хохота.
– Ты, если кони двинешь, – нет, дипломатия точно не её конёк, – как миленькая, на Звезду отправишься.
– На какую ещё, блин, Звезду…
– Ты сюда с помощью магии перенеслась, если до сих пор не дошло. И обратно тоже только магией можно.
– Ты же говоришь я й’эвили, – фыркнула я.
– А ещё я говорю, что как маг ты сейчас – слабее младенца. Так что, если обратно мылишься, без магии тебе никак нельзя. Сюда-то сильная колдунья закинула, я же вижу! А чтоб магию пробудить, сколько раз повторять, с девственностью надо расстаться. Ты вроде умнее Анки, так какого хека разлеглась, как на морском берегу?!
Пока тьма распиналась, приступ боли успел сойти на нет, а вместе с ним ощущение реальности снова притупилось, уступая место туманной дымке в сознании и лёгкому чувству прострации, которые присуще снам. Неужели на какой-то миг я поверила снящемуся мне облаку с глазами?! Булшит. Чушь коровья.
***
– Не тормози! – прикрикнула на меня тьма. – Чем ближе Древо душ, тем меньше боли, я же вижу. Так что хватит валяться, руки в ноги и вперёд! Не смей помирать, слышишь?! Тебе ещё в нагвали меня посвящать!
Огрызаясь, но больше для проформы, я поднялась и устремилась вперёд.
Упрямство наше всё.
А тьме, конечно, хорошо рассуждать – не так мне больно, видите ли, видит она! Её б на моё место!
Дождавшись, когда очередной приступ утихнет, я понеслась вперёд, и вовсе не разбирая дороги. Вот уж точно не до пейзажа. Головой бы не приложиться об один из этих фарфоровых стволов – а то ведь если отключусь, уже не встану. И тогда, спрашивается, на хрена было всё это терпеть?!
Но всё же тьма оказалась права: чем дальше я шла, тем больше тягостное воздействие треклятой девственности сходило на нет. Зато усиливался жар в теле, в животе сладко ёкало, а сердце сжималось.
И такой сладкий, едва уловимый звон в ушах, чуть туманная лёгкость в голове – ну точно студентка, что бежит на свидание…
И пусть мне давно не восемнадцать, а беззаботная студенческая жизнь осталась далеко позади, но всё же это мой сон и свидание у меня будет! Опять же, тьма с глазами сказала, что чувствует ну очень сильного хрена… то есть, я хотела сказать, йерхва. Что, опять же, мне на руку.
– Дальше – сама! – скомандовала тьма. – Тебе вон к тому дереву. Это и есть Древо душ.
Лес закончился, и мы оказались на
