крепили к потолку, да слышно было тяжелое прерывистое дыхание боксирующего.
– Твою бы энергию – да в мирное русло, Ральф, – лениво заметил темноволосый юноша и мотнул головой, будто сбрасывая вечно лезущие в глаза волосы. Забавное движение, особенно с учетом того, что носил этот юноша короткую стрижку. Как и все курсанты военной академии, как и его светловолосый собеседник.
– Лучше я побью грушу, чем тебя, например, – сверкнул белыми зубами боксер, посмотрел в сторону говорившего и от всей души лупанул по груше. – Хотя… давай-ка, поднимай свой зад с мата!
– Меня? – тихо рассмеялся его собеседник. – А руки лишиться не боишься, господин задира? – выгнул он темную бровь.
– За все в жизни надо платить, – равнодушно пожал плечами Ральф, утер пот со лба и обхватил снаряд двумя руками.
– Я в душ, – бросил ему брюнет и одним текучим движением поднялся на ноги.
– Трусишь, Ник? – подначил его сокурсник.
– Если это сделает тебя счастливым, – на ходу улыбнулся юноша.
– Какой же ты сноб! – Ральф покачал головой, стянул боксерские перчатки и отправился за соседом.
Преподаватели определенно знали, что делали, когда селили вместе двоих настолько непохожих молодых людей. Огонь и лед прекрасно уравновешивали друг друга. Забавно только, что льдом в этой команде был вовсе не блондин.
В тот памятный день комендант общежития заявился на пороге его, Ральфа, спальни, чтобы с мерзкой улыбочкой сообщить, что теперь у него появился сосед.
«Это где им удалось найти столь отчаянного курсанта, смертник он, что ли?» – подумал Ральф, глядя на молчаливого и очень юного, а главное, жутко смазливого… соседа?
Что он, нянька? Не будет он подтирать этому молокососу сопли! Хотя сопли-то ерунда, засмеют ведь! Как пить дать, парочкой звать начнут и спрашивать, когда свадьба! Впрочем, а пусть зовут! Отличный повод размяться.
Ральф задумчиво потер подбородок и ухмыльнулся воспоминанию. Не стоило ему называть Ника девочкой. В челюсть он схлопотал заслуженно.
Тогда он и представить себе не мог, что этот «смазливый малолетка» окажется настолько силен.
– Что там с комиссией? – Ральф бросил перчатки в свой шкафчик, критически оглядел творившийся внутри бардак, в сотый раз подумал, что надо бы навести наконец в нем порядок, не как у Ника, конечно, но хотя бы мусор выбросить, и захлопнул железную дверцу.
Потом как-нибудь!
– Приехали. – Ник стащил футболку, снял спортивные шорты и, ничуть не стесняясь наготы, шагнул в сторону душевой.
А чего тут стесняться, в казарме баб не водилось.
Жаль.
Ральф подошел к стеллажу с чистыми полотенцами. Поморщился. После занятий им опять тащить грязное белье в прачечную старших курсов. Зря он тогда не извинился сразу. Фамильная черта, что поделать. И мама, и брат, даже их любимая нежная сестренка и то отличалась упрямством. Говорят, их великий прадед, знаменитый Эдинг, был именно таким. Ну а как бы он иначе победил демона и прославился в веках?
И все же не стоило ему тогда применять магию, глядишь, и корпус бы уцелел, ну или хотя бы прачечная.
– И чего им надо перед Рождеством, еще и в субботу? – задумчиво пробурчал Ральф. Рядом с аккуратно сложенными вещами соседа оказались скомканные шорты и такая же мятая майка.
Все равно ж стирать, зачем складывать?
Задержаться в зале стоило хотя бы ради пустой душевой. Ральф открыл винт с водой, зашипел, когда на разгоряченное тело упали холодные капли, черт бы побрал эту армию, а потом с наслаждением подставил лицо под тугую струю воды.
Не хотел ведь ехать, мать настояла. «Что тебе здесь делать, милый?! Езжай в столицу, и за сестрой приглядишь!» Он бы с радостью за ней приглядел, да только учеба в военной академии не предполагала свободы. Они виделись всего-то дважды. И оба раза Алиана не выглядела счастливой.
Кому нужна эта столица? Лучше бы они остались дома. Может быть, и Рэндольф был бы жив…
Сердце сжало холодной тоской, он давно привык к этой боли. Лишиться близнеца – потерять часть себя, и, сам того не желая, он ежедневно проживал эту потерю. Зеркала стали ему наказанием – они отражали погибшего брата.
– Слушай, Бонк, – услышал он сквозь шум воды, повернул голову и посмотрел на Ника. Тот стоял через несколько высоких кранов от него, в руках его был кусок мыла, а в глазах какая-то мысль, и будь он проклят, если мысль этого чокнутого на всю голову гения не касается его, Ральфа.
– Чего тебе, Фостер? – вышло немного обреченно.
– Ты же маг!
– Ну вроде как. –
