не слышит аргументов, не идет на компромиссы. Малыш скучает, и ему совершенно не важны причины, по которым любимый дядя не приезжает к нему.
Сын капризничал, и это сводило с ума, заставляя меня еще больше нервничать и злиться на Макса, пусть до конца я и не признавалась в этом даже самой себе.
Я ни в коем случае не считала, что Макс обязан заниматься моим ребенком. Нет, но тогда, несколько лет назад, я впустила его в нашу жизнь лишь на условии, что он никогда не пропадет. Мне было очень сложно подпустить Юдина к сыну, особенно зная, какой тот безответственный. Я боялась того, что малыш привяжется к нему, а он снова исчезнет, и Кирилл будет тосковать. Не хотела, чтоб сынуля вновь терял близких… И Макс дал слово, прежде чем стать крестным отцом Кирюши. И до недавнего времени он его не нарушал. Конечно, я знала, в чем таится причина такого поведения… Только эта проблема между нами, и она ни в коем случае не должна касаться ребенка. Он ни в чем не виноват.
На следующий день я не выдержала и сама написала ему эсемэску в WhatsApp: «Кирилл требует тебя».
Макс прочитал ее спустя минут двадцать и не ответил. Я же не на шутку напряглась, не выпуская из рук телефона. Что ж, значит, не считает нужным отвечать?! И тут меня понесло. В голове забурлили самые нехорошие мысли. «Да гори ты, Юдин, огнем! И без того всю неделю мучилась. А теперь вообще считаю себя последней мразью… Отчасти, наверное, так оно и есть. Но ему никто не дает права думать обо мне в подобном контексте. Если разобраться, то он больше виноват. Не я набросилась на него, пьяного, в коридоре. Может, гад все специально подстроил? Да нет, бред! Женя угомонись!»
Меня уже трясло от злости, когда мессенджер оповестил о новом сообщении. Я тут же схватила телефон, прочитав вслух: «Заеду за ним в шесть, если ты, конечно, не возражаешь». Вздохнула, но ответила не сразу: «Хорошо».
Больше ничего, ни слова. Почитал – и тишина. Ну почему меня это, черт возьми, так напрягает? Макс и раньше был скуп на слова. Ничего не поменялось. Господи, как бы я хотела, чтобы он ничего не помнил, чтобы не помнила и сама. Но без сомнений, помнит… Юдин был тогда в бόльшем сознании, чем я. На это глупо надеяться.
Звук домофона, слово электрический разряд, прошелся по моим нервам. Открыла не с первого раза, повесив трубку обратно. И, проходя мимо зеркала, на автомате посмотрелась в него, поправив волосы. «С каких это пор меня заботит то, как я выгляжу перед Максом?»
Мотнула головой, прогоняя сомнительные мысли, и отправилась в комнату ребенка.
– Кирюш, давай кофточку наденем, крестный приехал за тобой, – в глазах сына отразилась радость. Детская, бескорыстная, несравнимая ни с чем.
– Максим, ула, Максим! – затараторил возбужденно сынуля. Собрав сына, я подняла его на руки и поцеловала в шею, втягивая носом сладкий аромат. Тот в ответ рассмеялся, изо всех сил пытаясь вырваться с криками:
– Щекотно, щекотно… Пусти, мама, Максим идет.
И правда, в этот
