и посмотрела ему в глаза, улыбнулась, провела языком по губам.
– У нас в классе новый ученик, – сообщила Арина Демидовна, их классная, совсем молоденькая учительница по литературе, второй год из универа, вечно прячущая растерянность за сердитостью.
Кто бы сомневался? Их лицей каждый год принимал новых учащихся, которых тут называли «студентами». К ним с трудом, боем, вступительными испытаниями и большим взносом переводились из других школ. Зато гуманитарный лицей номер одиннадцать открывал перед выпускниками много дорог и обеспечивал хороший балл на ЕГЭ. Еще бы, у них русского было по две пары в день, а еще литература, история, два языка и естественные науки в режиме «базы». При этом в лицее было всего три параллели классов с восьмого по одиннадцатый, и в каждом классе училось не больше двадцати человек.
– Вашего нового одноклассника зовут Матвей Гурмин. Попрошу любить и жаловать.
Классная, любительница эффектов, подошла к двери, открыла ее и сделала приглашающий жест. Новенький смущаться не стал, вошел и встал у доски, с интересом осматриваясь. Среди девчонок тут же началось оживление. Глеб вспомнил слова Светы и усмехнулся. А Гурмин поймал эту усмешку, нехорошо прищурился в ответ. Он был высоким, очень спортивным, темноволосым. Нос с горбинкой, зеленые глаза. Красавчик, сказала бы Света. Глебу было плевать на конкуренцию. Да, после лета он заметил повышенное внимание девочек к своей персоне, как только переступил порог. Даже Арина Демидовна сказала, строго посмотрев через очки:
– Никитин, как ты повзрослел за лето, вытянулся. Спортом занимался?
И все же… Увидев Гурмина и перехватив его оценивающий взгляд, он интуитивно понял: последний год в лицее будет нелегким.
Глава 2
Катя
Катя пришла и школы около четырех – несмотря на субботу, у нее были допы. Она еле держалась на ногах, голодная и уставшая, но больше всего измучили ее не трудные уроки, а переживания. Антон Васильевич как раз был у мамы, а по двору прохаживался какой-то коренастый мужчина в сером плаще. Врач, поняла Катя. Она поздоровалась с ним, а он, церемонно поклонившись в ответ, окинул ее любопытным взглядом.
Мама и отец (Кате было пока непривычно называть так этого высокого, красивого, почти незнакомого мужчину), конечно же, спорили, но по интонации мамы Катя поняла: мама уступает.
– Ты что, Никитин, вообще у меня дочь хочешь отобрать? – услышала Катя.
– Варя, пойми, – повторял Антон Васильевич, – это лучшая школа в городе.
Катя вошла, оба разом замолкли.
– Катюш, – мама подняла на нее усталые глаза, – познакомься, это твой отец.
Мама сидела на разобранной, смятой кровати – видимо, спала, когда заявились совсем неожиданные гости. Она была в домашнем халате. В комнате пахло больницей. На столе лежали блистеры с лекарствами и стояла коробка. «Автоматический тонометр с манжетой», прочитала Катя, подойдя ближе.
Антон Васильевич поднялся со стула. Любой человек, посмотревший на него
