передать ему от королевы Англии, но он столь высоко ценит, почитает и восхищается ее добродетелями, заслугами, что примет меня как ее посланника…».
Чем конкретно занимался Горсей в Варшаве и Вильне доподлинно неизвестно, но следует иметь в виду, что в обеих столицах концентрировались оппозиционные русскому царю силы. Неудивительно, что в Смоленске его арестовали. Он попытался въехать в Россию под чужой фамилией, что само по себе было серьезным преступлением, однако его узнали, задержали и препроводили в Москву и поселили под надзором, а по сути, под арестом в доме суздальского епископа.
Снова о деятельности Горсея в России
Горсей в своих воспоминаниях о завершающем этапе своей деятельности в России очень схематичен и концентрируется главным образом на торговых операциях. Можно понять, что в этот период он действовал в обход Московской компании, что было явным нарушением корпоративных правил, и в итоге закончилось, затеянным против него судебным процессом в Лондоне. Но Горсей ничем не рисковал, он явно рассчитывал на поддержку лорда-казначея Уильяма Сесила и Френсиса Уолсингема. Он не обманулся в своих ожиданиях. Суд его оправдал. Следует полагать, что ему зачли его достижения на другом, неторговом поприще.
Судя по воспоминаниям Горсея, он подробно информировал Уолсингема о политической борьбе, развернувшейся в России после смерти Ивана Грозного. Он сообщал о том, что в Москве сложилась серьезная оппозиция князю-протектору, но Годунов, на которого он, по всей видимости, уже не рассчитывал, умело маневрировал и опережал своих соперников. По сообщениям Горсея, Борис Федорович действовал осторожно, но быстро. Богдан Бельский, любимец Ивана Грозного был отправлен в Казань в ссылку «как опасный человек, сеявший смуту среди знати». Князь Иван Васильевич Шуйский, первый князь царской крови, пользовавшийся большим уважением, властью и силой, был главным соперником Бориса и открыто враждовал с ним. В 1586 году он попытался при поддержке митрополита Дионисия и других бояр развести царя Фёдора с Ириной Годуновой, но их попытка оказалась неудачной. Шуйский был обвинен в грубых нарушениях обычаев местничества при вынесении судебного решения в пользу своего родственника и сослан в Кирилло-Белозерский монастырь. По дороге с ним случилось несчастье – он угорел в ямской избе. Иван Федорович Мстиславский, один из царских опекунов за участие в заговоре Шуйских и других бояр был сослан тоже в Кирилло-Белозерский монастырь, где и умер в 1586 году. Никита Романович Захарьин-Юрьев в августе 1584 года тяжело заболел и уже больше не принимал участия в государственных делах. В 1585 или 1586 году он тихо скончался, взяв с Годунова клятву «соблюдать» его детей и вверил ему попечение о своём семействе. Казначей Петр Иванович Головин потерял свое положение уже в декабре 1584 года. В казначейство была назначена проверка, которая обнаружила столь крупные хищения, что боярский суд вынужден был приговорить Головина к смерти. Только
