Днем было бы тяжелее, но сейчас утренний сумрак еще не до конца рассеялся. Да и люди выглядели малость сонными. В общем, увидели они Хромова слишком поздно и ничего не успели сделать.
Видя, как округлились от удивления глаза кочегара и открылся его рот, Сергей не стал дожидаться приветственного крика и одним броском преодолел оставшиеся метры. Вперед ногами влетел в будку, впечатав каблуки аккурат в грудь не в меру глазастому кочегару и отбросив свою жертву прямо на раскаленную топку. Тут же четко рассчитанным движением отправил немца к праотцам, загнав ему нож прямо в глаз, после чего развернулся к замершему в ступоре машинисту.
– Стоять! Молчать! Иначе за ними отправишься. Да заткнись ты!
Воющий от боли кочегар получил короткий, точный удар и замолчал, лишившись сознания. Ибо нехрен. Служить оккупантам ты, конечно, можешь, но сопутствующие риски в лице пинков и ожогов тоже никто не отменял. Хромов вновь развернулся к машинисту, лицо которого начало приобретать осмысленное выражение, провел ему перед глазами окровавленным лезвием. Машинист, дядька пожилой и вида совсем не геройского, впечатлился. Дернулся, во всяком случае, так, что сомнений не оставалось – получить кусок стали под ребро он совершенно не жаждет.
– Значит так. Слушай меня внимательно. Повторять не буду – просто убью, с паровозом я управляться умею и без тебя, если что, справлюсь. Отвечай, сколько немцев на борту?
Термин был не совсем корректный, но мы же не на академическом форуме. И машинист вопрос понял совершенно правильно.
– Трое… Б-было трое, одного вы…
– Ясно. Где остальные?
– Сзади, в последнем вагоне…
До Хромова донеслась короткая, от силы патронов на пять-шесть, очередь. Ну, что же. Можно надеяться, что немцев здесь больше нет. Сергей улыбнулся и, судя по тому, как отшатнулся машинист, оскал получился что надо.
– Значит так, слушай меня внимательно, старый пень. Ведешь поезд и выполняешь все мои приказы и не дергаешься – останешься жив. И ты, и твой помощник. Понял? Если да – кивни. Ай, маладца! Чем нагружен поезд?
– Не знаю, но идет тяжело.
– Что не знаешь – плохо, что тяжело – хорошо. Все, работай, – и, оставив подоспевшего бойца контролировать паровоз, Хромов поспешил навстречу Селиверстову.
Как оказалось, прыгать по крышам с вагона на вагон, когда поезд вовсю движется, задача отнюдь не столь простая, как показывают в кино. Даже если эта скорость по меркам родного для Хромова времени и ничтожная, а крыши бесхитростно плоские. И все равно, когда видишь бегущие аккурат под ногами рельсы, сфинклерные мышцы болезненно сжимаются.
Впрочем, и Селиверстов уже шел навстречу, причем у него двигаться выходило не в пример увереннее, чем у Хромова. Как оказалось, он и впрямь положил двоих, устроившихся на площадке последнего вагона – никаких специальных, крытых помещений у них не было. Кстати,
