и бросился на Гришку. Но рыжий Гришка гнусно захохотал, показав все свои ярко-желтые нечищеные зубы, и толкнул Вову головой прямо в сугроб. Вова отчаянно забарахтался в снегу, но сугроб был глубокий и темный, как колодец.
– Хулиган! – где-то далеко прозвенел Катин голос.
И вдруг Вова почувствовал, как чьи-то большие и очень добрые руки вытаскивают его из сугроба.
Вовка увидел перед собой настоящего летчика.
– Ты что же маленьких обижаешь! – с отвращением в голосе сказал летчик Гришке. Гришка гордо высморкался и ушел за сугроб.
Летчик отряхнул Вову сзади, потом ладонью стал чистить ему колени. Вова стоял, расставив руки, и вблизи смотрел на смелое лицо летчика, которое немного покраснело, оттого что летчику пришлось сильно нагнуться.
– Ну вот, подрастай, малыш, и вместе летать будем! – сказал летчик и ушел.
И тут Вова увидел, что рыжий Гришка перелезает через забор. Вернее, он уже перелез, и видна была только одна Гришкина рука и одна Гришкина нога в нечищенном башмаке.
– Ну, я ему сейчас покажу, как меня при Кате в сугроб тыкать! – пробормотал Вова и даже зубами заскрипел от обиды.
А Вова замечательно лазил через заборы. Если бы за это ставили отметки, то Вова по этому предмету всегда получал бы пятерки.
Вова подскочил к забору, ухватился за верхнюю перекладину и попробовал подтянуться на руках, но вместо этого упал в снег. Вова еще раз подтянулся на руках и опять упал в снег.
В это время кто-то толкнул его в плечо.
Мимо него, согнувшись крючком, прошел грустный, худой дядя, как лошадь уныло покачивая головой. Он тащил за собой низенькую тележку, на которой гордо стоял большой зеркальный шкаф. В зеркале отражалась улица и беспокойный танец снежинок. Позади шкафа шла толстая тетя и немножко поддерживала этот шкаф руками.
Она с решительным видом поглядывала по сторонам, как будто из любого переулка могли выскочить разбойники и отнять у нее этот чудесный зеркальный шкаф, чтобы потом самим смотреться в длинное зеркало.
Грустный дядя на минуту остановился, чтобы хоть немного отдышаться, и в этот момент Вова увидел в зеркале какого-то смешного малыша.
Наверное, это был самый глупый малыш на свете. Пальто ему было почти до пят. Из-под пальто торчали огромные ботинки с калошами. Уныло болтались длинные коричневые рукава. Если бы не оттопыренные уши, большая шапка съехала бы ему на самый нос.
Вова не выдержал и, схватившись за живот, громко захохотал.
Малыш в зеркале скрестил на животе свои длинные коричневые рукава и тоже захохотал.
Вова удивился и подошел поближе.
Ой! Да ведь это был он сам – Вова Иванов.
Голова у Вовы закружилась. В глазах потемнело.
Зеркальный шкаф давно перебрался на другую сторону улицы и поехал к себе домой, а Вова, бледный от ужаса, все еще стоял на том же месте.
«А вдруг мама заругается, что я маленьким стал!» – подумал Вова и, подобрав полы
