для вина? Миссис Мартин делает вид, что не слышит, и продолжает разглядывать ногти. На мое счастье, полковник указывает на простой бокал с гладкими стенками и благодушно кивает. Будто знает, что я впервые вышла к гостям. Я начинаю наливать воду, очень медленно и осторожно. И вдруг замираю. Что-то движется по моей ноге и сжимает бедро. Я стою, не шевелясь, сердце выскакивает из груди, рука сжимает ручку кувшина, дрожащего над графинчиками с маслом и уксусом. Голос в голове говорит, что надо отойти в сторону, обойти вокруг стола и налить воды миссис Мартин. Но я этого не делаю. Потому что другой голос в другой части головы говорит, что нельзя никого обижать, нельзя оскорблять чувства наших жильцов. Меня выручает полковник.
– До краев, девица. До краев!
Он указывает пухлой рукой с прожилками вен на бокал. Его вторая рука – а это его рука! – остается у меня на бедре. Пальцы ослабили хватку, и я думаю, не случайность ли это. Может, он сделал это бессознательно. Наверное, надо просто стряхнуть эту руку, как надоедливое насекомое, как собака – блоху; он поймет, смутится и вернет руку на колени.
Моя рука с кувшином дрожит, на самом деле я вся трясусь, как водная гладь от порыва свежего ветра, и стараюсь лить медленно, не отрывая взгляда от носика, держа его точно над бокалом, несмотря на дрожь.
Внезапно я вновь чувствую его прикосновение. Рука крадется вверх по моей ноге и гладит ягодицы. Затем он щипает меня так сильно, что кувшин вздрагивает, и вода льется прямо на стол. Все происходит так быстро: онемевшие от страха руки, стук сердца, спорящие в голове голоса, что я полностью теряю самообладание и стою, оглохшая и онемевшая, точно соляной столб, а вода льется на лучшую скатерть моей хозяйки.
– Ах, неуклюжая девчонка!
Миссис Мартин поднимает на меня пронзительный взгляд.
– Ну-ну, успокойся, Джейн, – увещевает ее полковник Мартин, чья блудливая рука, как ни в чем не бывало поглаживает бакенбарды. – Видимо, она новенькая.
Он вынимает из-за воротника салфетку и промокает воду, а затем машет мне и просит принести новую салфетку.
Я стою, как истукан. Голос в голове подсказывает, что надо извиниться, а рот не открывается.
– Пошевеливайся, девчонка! Принеси чистую салфетку! – немедленно приводит меня в чувство визгливый окрик миссис Мартин.
Я выхватываю у полковника салфетку и бросаюсь к бельевому шкафу.
Когда я возвращаюсь в столовую, мадам беседует с миссис Мартин о погоде. Только бы хозяйка не заметила влажную скатерть! К счастью, она поспешно удаляется в погреб за вином. Я делаю неловкий книксен и протягиваю полковнику Мартину новую салфетку. Он указывает на свой воротник, чтобы я заправила ее сама, и выпрямляется за столом, а я непослушными пальцами встряхиваю салфетку. Держа ее на вытянутых руках, я пытаюсь засунуть уголок ему за воротник, на ощупь, как слепец, в ожидании его руки у себя на ноге. Но его руки чинно лежат на коленях, я решаюсь придвинуться ближе и наконец
