шли охранники.
– Прям Бонапарт, не иначе! – пробормотал Бабич и тут же кинул опасливый взгляд на Мономаха – не воспользуется ли тот его промахом в минуту стресса и не передаст ли позже эти слова начальству. Однако Мономах, хмыкнув, согласно кивнул: Орловский и впрямь походил на «маленького генерала», особенно когда полагал, что совершил нечто стоящее. И ведь совершил же, кто спорит-то! Если бы не его своевременное появление, пришлось бы драться с «Распутиным», и Мономах не был уверен, кто одержал бы при этом верх. Но гораздо больше здоровенного громилы его в этом случае беспокоила бы женская часть «паствы»: бабы порой похуже до зубов вооруженных солдат, честное слово!
Идя по длинному коридору к кабинету Деда, как все за глаза называли руководителя следственного управления Андрона Петровича Кириенко, Алла испытывала одно-единственное чувство – любопытство. То, что он лично решил с ней встретиться, говорило об одном: у начальника имеется поручение, которое либо не связано с ее обычными обязанностями, либо, что беспокоило гораздо сильнее, касается каких-то высокопоставленных лиц. Алла привыкла, что периодически ей приходится иметь дело с сильными мира сего или знаменитостями, но каждый раз она чувствовала себя так, словно ходит по тонкому льду, вот-вот готовому треснуть и обрушиться прямо под ее ногами. Так что же нужно Деду сейчас?
– Сколько у тебя дел в работе? – без обиняков спросил начальник, как только они поздоровались, и Алла расположилась на стуле напротив него.
– Три, – осторожно ответила она, ожидая подвоха: Кириенко отлично знал, сколько у нее чего, ведь только пару дней назад она отправила ему подробный отчет о текущей ситуации в отделе, а Дед славился тем, что тщательно изучал любые документы.
– Тогда я, пожалуй, подкину тебе, гм… «подарочек», – резюмировал он. Даже сам тон Кириенко не сулил ничего хорошего: «подарочек», видать, с двойным дном! – Представь себе: приезжает пожилая дама с дачи, решает проведать квартиру дочери, которая уехала в паломничество…
– Куда уехала, простите? – перебила удивленная Алла.
– В паломничество, – повторил генерал-майор.
– В Иерусалим?
– Господи, как же ты далека от духовной жизни, подруженька! – всплеснул он руками. – Ну почему же сразу в Иерусалим или Афон, а? Паломничество по монастырям Ленинградской области всего лишь!
– А-а… – пробормотала Алла: она и впрямь мало что смыслила в религии, и ее знания ограничивались историческими романами да кратким курсом времен университета. Аллу нельзя было назвать в прямом смысле атеисткой – она, несомненно, верила в некую высшую сущность, которая, худо-бедно, регулирует то, что нас окружает, но все, связанное с церковными праздниками, обрядами и молитвами, вызывало у нее чувство, близкое к панике: такое случается с людьми, попадающими в чуждую для них среду, в которой они не знают, как себя вести, а потому совершают одну ошибку за другой и еще больше тушуются. – Ну и что случилось с вашей пожилой дамой?
– С ней-то, слава тебе господи,
