а затем выразила надежду, что в ближайшие часы его не придут еще раз убивать, потому что мне тоже не помешало бы немного отдохнуть.
Я буквально валилась с ног от усталости.
И нет, сказала ему, спать я буду одна, в своей комнате, а ему не стоит забывать о моей «волшебной» игле и не менее волшебном арбалете моего управляющего. Поэтому в гости я его не жду.
– Я скоро уйду, – посерьезнев, неожиданно произнес Сигурд, – но никогда не забуду твоей доброты и смелости, Лорейн Дюваль! Ты спасла мне жизнь.
На это я пожала плечами, заявив, что «Сквозняк» сам по себе вполне гостеприимное место, так что добро пожаловать к нам в гости, когда все закончится. Обогреем, накормим, напоим. Если, конечно, есть деньги.
Нет, за мое лечение платить ничего не нужно. Он был моим первым пациентом, так что я рада потренироваться. А вот за выпитую бутылку и разбитое окно рассчитаться не помешает – но пусть он все решает с Леннартом.
После чего вышла, оставив его одного.
В обеденном зале я уставилась на Олафа и Леннарта, приканчивающих очередную бутылку, и на недовольную Эмилию, поглядывающую на своего мужа исподлобья. Заявила ей, что их комната еще какие-то время будет занята – раненому надо отлежаться, – так что на эту ночь им стоит выбрать одну из свободных.
А завтра… Завтра будет новый день, и мы во всем разберемся!
Затем посмотрела на мужчин, которые тут же дружно отозвались, что дверь и ставни они починили, а к стекольщикам можно будет наведаться только утром. Так что мой приказ выполнен, госпожа Дюваль!..
Кивнув, стала подниматься по лестнице, размышляя о том, что неплохо бы поставить свечку и возблагодарить Святую Эрдину за то, что мы с Анаис все еще живы, и попросить у Нее, чтобы чудовищная ночь поскорее закончилась и снова взошли два солнца – Иртэ и Врон.
Замерла, внезапно осознав, что думаю совсем как Лорейн Дюваль, – потому что подобные мысли для меня были слишком уж чужеродными.
Выходило…
Когда попала я в этот мир, наши с Лорейн воспоминания переплелись, и она вовсе не исчезла безвозвратно, как мне казалось до этого, когда я брела по улицам Виллерена.
Во мне все еще оставалась часть леди де Эрве.
Вернее, под воздействием ее я изменилась, став немного другой. Нет, не Лорейн Дюваль, но уже и не Марьяной Вороновой.
Правда, меня это странным образом нисколько не пугало. Пожав плечами, продолжила подниматься по ступеням, но снова остановилась. Перегнувшись через перила, сказала мужчинам, чтобы будили меня только в самом крайнем случае.
Например, если в «Сквозняке» снова начнут кого-то убивать – тогда да, будить меня можно. Во всех остальных случаях пусть разбираются сами.
Наконец, добралась до нашей с Анаис комнаты. Дочь спала, разметавшись по покрывалу. Подойдя, я прикоснулась к ее лбу губами и снова вздохнула. Правда, на этот раз с явным облегчением, потому что мне показалось, будто бы жар спал.
Вскоре я тоже скинула платье – нашла, где оно расшнуровывалось, – хотя для этого пришлось
