обращай внимания ни на мой внешний вид, ни на поведение. Я привыкла молчать, отвыкла плакать. Время не лечит. Оно притупляет боль, к которой ты привыкаешь и с этим живёшь.
– Дашка, в квартире я не наводила порядок. Хотела, чтобы ты сама посмотрела на дело рук своей сестры. Я позвоню Анне Ивановне?
– Не нужно. Я никого не хочу видеть, а особенно семью Грачёвых. Ты же не думаешь, что они были не в курсе того, что делал Сергей?
– Хорошо. Дай мне полчаса. Давай в ванную, а я соображу, чем нам позавтракать. Дашка, не кисни. Всё наладится, дай время.
Марина ушла, а Дарья обошла квартиру. В маминой спальне открыла шкаф и прислонилась лицом к её одежде, которая хранила знакомый запах. Части вещей не было. «Так нелепо умереть в пятьдесят лет. Прости меня, родная, – закрывая шкаф, говорила она. – Я одна во всём виновата. – Дарья прошла в комнату дочери и заплакала. – Варенька, девочка моя, как же мне тебя вернуть? Как мне жить без тебя?» В комнате был беспорядок, а вещей дочери не было. В зале со стен исчезли картины, была снята даже люстра, шкатулка с драгоценностями была пуста, а в папке с документами отсутствовало свидетельство о рождении Вари и её загранпаспорт, но лежала доверенность на передачу доли в квартире и отказ от доли в наследстве Дианы в пользу Дарьи Ольховской. В груди щемило так, что голова перестала соображать. Найдя в кладовой бельевую верёвку, она пододвинула тумбу стола книжки в центр комнаты, перекинула верёвку через крюк, на который крепилась люстра, сделала петлю, накинула её на шею, шагнула с тумбы и оказалась на полу вместе с верёвкой и крюком. В таком положении и застала её Марина.
– Дашка, ты хочешь загреметь в психушку? Поверь, выйти оттуда гораздо сложнее, чем из тюрьмы. И на работу в больницу ты уже точно не попадёшь, – Марина села рядом с плачущей подругой и обняла её за плечи. – Тебе кажется, что ты сейчас в ловушке, из которой нет выхода, где темно и холодно, и выбраться нет сил. Нельзя просто надеяться и ждать помощи, нужно выбираться. Собрать все силы и выбраться. Подумай о близких людях и не замыкайся в себе. Одиночество не принесёт облегчения. Когда мы заботимся о наших родных, наши силы прибывают. Рано или поздно ты выберешься, и жизнь продолжится. Я могу только догадываться, как тебя тяжело. Попробуй себя убедить, что Варя на какое-то время уехала с отцом к деду. Да, ты скучаешь, но знаешь, что её там не обидят. А жить ты должна назло всем врагам. Ты сильная, Дашка, ты со всем справишься. Пойдём, перекусим и начнём с уборки. Вечером Ольга собиралась приехать, я дала ей твой адрес. Поверь, её жизнь не менее трагична, но она боец.
– Маришка, прости меня. Я тебе клянусь, что глупостей не будет. Наверху решили, что мой срок ещё не пришёл. Научусь жить по-новому. Впереди два выходных, соображу, с чем меня оставила сестра, чтобы пережить зиму, а потом поеду к бабушкам. После выходных позвоню по поводу работы. Очень есть хочется.
Мария Кузьминична Ольховская была бабушкой Дарьи и матерью отца. Она жила в небольшом доме в пригороде с сестрой, которая осталась без родных и, сдав свою однокомнатную квартиру в «хрущёвке»
