обидел?
А я просто смотрела на него, ничего не понимая. Подошёл вплотную, взял за плечи и сдвинул с дороги. По идее, должен был пройти мимо, но почему-то остановился. Развернулся и смерил меня подозрительным взглядом.
– Что? – хлюпнула носом.
– Ты же Настя? Ну-ка, иди сюда, рассказывай, кто обидел? – Я, разумеется, ничего не сказала, просто тихо разрыдалась – прорвало. Он замялся, ни с того, ни с сего вдруг обнял за плечи и куда-то повел. К окну. Усадил на подоконник, а сам забрался рядом и снова приобнял. – Не плачь, Настенка, не стоит оно того.
Я улыбнулась сквозь слезы – настолько серьезно прозвучало. Да и плакать почему-то расхотелось. Так и сидели вдвоем молча. Ему десять, мне семь.
А потом он познакомил меня с Никитой. Они вместе разобрались с тем пацаном и взяли надо мной шефство или опекунство. Именно они помогли пережить годы, проведенные в детском доме без потерь для психики. Мы стали почти семьей. Правда за это время оба прочно укоренились в френдзоне, и я не собиралась их оттуда выпускать до сегодняшнего вечера.
Ван напряженно наблюдал, как я, изображая сексуально кошку, приближаюсь к нему. Брови сошлись на переносице, зрачки расширились, на щеке нервно дернулась мышца.
Встала перед ним на колени так же, как только что перед Ником.
Ну же! Покажи мне снова то, что буквально на мгновение вырвалось на свободу! Я хочу быть уверена, что не ошиблась.
Он подался вперед, взял мое лицо в ладони, бережно убрал растрепавшиеся волосы и погладил скулы. Что же ты тянешь? Почему смотришь таким тяжёлым взглядом? Разве не этого хотел? Вот твой приз – забирай! Я хочу его тебе подарить. Сама хочу.
Его лицо начало медленно приближаться, воздуха катастрофически не хватало – приоткрыла губы, стараясь вдохнуть, но никак.
Пять сантиметров, три, один… горячее дыхание… не на губах, рядом…
– Нет… – выдохнул в ухо. – Нет, Настен…
Быстрый рывок, и он уже на ногах, схватил свой пиджак и направился к двери.
– Эй, ты куда? – за ним подскочил Никита.
– Подальше от того фарса, что вы устроили.
Я сидела к ним спиной, опять не понимая, что испытываю. Тут и злость, и разочарование, и облегчение. Слишком неоднозначные чувства. Была бы трезвая голова, но и она кругом идет.
Дверь хлопнула, я вздохнула с облегчением, но рано.
– Насть, я пойду с ним, ладно? – Никита ещё здесь. – Не понял, что случилось. Ты в порядке? Можешь завтра чуток опоздать на работу. Разрешаю.
И снова дверь. Я вздрогнула, как от удара. А потом расхохоталась. Каким-то странным истерическим смехом. Ван прав – это бред. Начало вечера совершенно не предполагало подобного завершения. Смех перешёл во всхлип, но я не дала себе расклеиться. Силой подняла попу с пола и затащила в ванную. В душе все-таки пустила
