мешать. Ближайшие родственники подошли к двери последними и, пропустив их вперед, я пошла следом. Тут мне довелось услышать то, что не предназначалось для посторонних ушей.
– Ни одного слова ей не сказал, – прошипела Женькина теща. – Ты никогда ее не любил! Небось, рад-радешенек, что ее не стало, теперь Артемка твой! А так бы не видать его тебе, как своих ушей!
– Вы не в себе, – хрипло сказал Женя и ускорил шаг.
Он выглядел изможденным и безучастным, на церемонии прощания ни одной слезинки не проронил, ни слова не сказал. Но чего на него так взъелась Маринина мать? Может, он просто не мог говорить, боясь разрыдаться. Да и зачем перед такой толпой душу выворачивать? И что означает «а так бы не видать тебе его (сына), как своих ушей»? Неужели они собирались разводиться? Ни одного ответа у меня не было. Выйдя из крематория, все направились к своим автомобилям. Родственники и ближайшие друзья поехали на поминки в Маринину квартиру, а сотрудников «Креатива» ждали два больших туристических автобуса.
В офисе у нас тоже было что-то вроде поминок. С комнаты отдыха накануне сняли печать и произвели в ней генеральную уборку, но всё равно все вошли туда с некоторой опаской. Впрочем, наверняка не все и уж точно не сразу. Наш отдел и начальство оказались самыми смелыми, так что мы первыми выпили кто водки, кто вина из пластиковых стаканчиков, после чего стали подтягиваться и остальные. Настроение у всех было мрачным. Все понимали, что, скорее всего, убийцей был кто-то из сотрудников. Вряд ли посторонний сумел бы правильно рассчитать время и разобраться с ключами. Это порождало всеобщую подозрительность, так что вслух ничего не обсуждали, но наверняка думали об этом и строили версии, уж я, во всяком случае, это делала. Хорошо, что Валерия Константиновна с понедельника ушла в отпуск и уехала отдыхать в Болгарию, уж она-то не удержалась бы от высказываний, и страсти разгорелись бы не на шутку. Наверняка ей кто-нибудь уже сообщил о происшедшем, и сейчас она с расстройства, что пропустила такое событие, рвет и мечет на Золотом берегу.
Тягостное молчание нарушил вопрос Виталика:
– Что понадобилось Марине в комнате отдыха? Ведь не чай пить она сюда пришла. Для чая всё необходимое есть в ее кабинете.
Его вопрос повис в воздухе. Я тоже не понимала, что понадобилось здесь Марине. Видимо, и остальные не понимали, так что дискуссии не получилось. Мы со Светкой и Галей немного посудачили, но ни одной толковой версии нам выдвинуть не удалось. Мы очень сочувствовали Жене, считая его чуть ли ни главной жертвой этой трагедии. Признаться, Марину многие недолюбливали. Она была слишком заносчивой и практически на всех смотрела сверху вниз. О подслушанном в крематории разговоре я девчонкам не рассказала, но он не выходил у меня из головы, что отвлекало от работы, а ее у меня было навалом – двойная порция. Я уже не раз пожалела о том, что ввязалась в Юркину авантюру.
В последние дни из-за большой нагрузки и переживаний моя жизнь стала казаться мне
