книг, от спектаклей и кинофильмов. Его бестактные вопросы прекратились, и мы почти не касаемся личной жизни. Он лишь знает, что я живу в Купчино, а я знаю, что он живет недалеко от Таврического сада.
Несмотря на то, что с момента встречи с моим первым виртуальным знакомым прошло два года, я о ней не забыла и боялась встречаться с Пашей. Я очень привыкла к общению с ним и не хотела это общение потерять, а кто знает, что произойдет, когда мы встретимся нос к носу?
– Машенька, у тебя как всегда шоколадка под рукой, – прямо над ухом раздался голос Валерии Константиновны. Мне захотелось взвыть, сегодня все просто достали с моим пристрастием к шоколаду, да и сам по себе визит Валерии Константиновны обрадовать не мог. – А что это за шоколадка? Никогда такой не видела, – продолжала она вгрызаться в мой мозг.
– Гейша, – пробурчала я.
– Какое забавное название! Она хоть вкусная?
Я решительно взяла шоколадку и всунула ее в руки назойливой посетительницы:
– Попробуйте, тогда узнаете.
Она сначала отказалась, мол, как же я останусь без шоколадки, а потом предположила, что наверняка у меня есть неиссякаемые запасы. Никаких запасов не было, но в этот момент я решила раз и навсегда покончить с шоколадной зависимостью.
Тем временем Валерия Константиновна, придвинувшись ко мне вплотную, зашептала:
– Машенька, я знаю про твои нежные ушки, но тут такое дело…
Боже, как же мне надоело слушать про свои «нежные ушки»! Это стало дежурной шуткой, и всё благодаря противной Валерии Константиновне. Она появилась в нашей фирме около года назад, шумная и вульгарная, и совершенно не вписывалась в интеллигентную обстановку, царившую в офисе до ее появления. Не знаю, как официально называлась ее должность, но она была у нас кем-то вроде Шуры из «Служебного романа» – постоянно что-то организовывала и собирала деньги. Самым большим ее недостатком было пристрастие к сальным шуткам и скабрезным анекдотам.
Однажды, когда она особенно распоясалась, я не выдержала и сказала, что у меня от ее острот уши в трубочку сворачиваются. С тех пор появилась легенда о моих «нежных ушках». Почему Валерию Константиновну не ставили на место, непонятно. Поговаривали, что она чья-то родственница или протеже.
Тем временем Валерия Константиновна придвинулась ко мне еще ближе. Я ощутила удушливый аромат ее духов, увидела толстый слой грима (жалкая попытка скрыть морщины), голубые тени и ярко-розовую помаду. Мне стало нехорошо, и опять навернулись слезы. Эта ужасная женщина напомнила мне маму, и недавние воспоминания просто захлестнули меня.
Накануне мама была на дне рождения подруги, и я уснула, не дождавшись ее возвращения. Утром, не найдя блузку, которую собиралась надеть, я осторожно вошла в ее комнату, решив поискать у нее в шкафу. Перед моими глазами предстала живописная картина – мама сбоку свернулась
