не была ему свойственна, и он даже рассердился на самого себя за столь раннее проявление старческого склероза. Ключ он всё-таки нашёл, но, видимо, неудовольствие столь отчётливо читалось на его лице, что проходившая мимо соседка взглянула на него с испугом. Чтобы как-то сгладить неловкость ситуации, Чеботарёв ласково улыбнулся ей и кивнул головой. Знал он соседку плохо, хотя жила она всего лишь этажом ниже, но, встречаясь на лестнице, вежливо здоровался. И получал в ответ такое же вежливое – здравствуйте. На этом их общение заканчивалось. Соседке было около тридцати, она была замужем, и у неё был ребёнок. Но сегодня ему показалось, что соседка кроме «здравствуйте» ещё что-то хотела сказать и даже покраснела от смущения, встретившись с ним глазами.
Чеботарёв нагнал её ещё раз на третьем этаже, где она пыталась открыть дверь собственной квартиры.
– У вас проблемы?
Вопрос имел двоякий смысл, и его интерпретацию Чеботарёв отдавал на усмотрение соседки.
– Почему-то дверь не открывается.
Будь Чеботарёв патентованным жеребцом, вроде Резанова, он вполне мог бы вообразить, что соседка воспылала к нему неземной страстью и ищет только повод, чтобы отдать ему своё слегка располневшее тело. Бабёнка-то как раз в Резановском вкусе, именно таких широкобедрых и полногрудых он и привечает, не обращая внимания на масть. Впрочем, если судить по локону, выбивающемуся из-под косынки, то эта женщина волосы красила.
– Ну вот, – сказал Чеботарев, поворачивая ключ, – Кажется всё в порядке.
И вновь Виктору почудилось, что рот её приоткрылся для вопроса, который так и не прозвучал. Женщина слишком поспешно скрылась за дверью, словно испугалась собственной несостоявшейся смелости. Только на пороге своей квартиры Чеботарёв вспомнил имя соседки – Ирина, но это было, пожалуй, всё, что он о ней знал.
Сон Чеботарёву перебили. Так почему-то получалось всегда, стоило ему только завалиться спать чуть раньше положенного срока. Телефонный звонок следовал незамедлительно и неизбежно, траурной мелодией отзываясь в голове. И после этого сон к нему не возвращался, хоть плач. Приходилось долго лежать, ворочаться с боку на бок, а потом вставать, тащиться на кухню пить чай, просто от безысходности. Он пробовал читать и мучился с подвернувшейся под руку книгой больше часа, пока не понял, что эта галиматья ему абсолютно неинтересна. Однако кое-какую пользу из долгого чтения Чеботарёв извлёк: его неудержимо стало клонить ко сну. В окно он глянул случайно, отправляясь на боковую. Чеботарёв никому не посоветовал бы по нынешним временам разъезжать по тёмным улицам в одиночку, тем более красивой женщине. Он был уверен, что в машину садилась именно Агния, и очень удивился тому, что какая-то нелёгкая занесла её в столь непрестижный район. Впрочем, Чеботарёва прогулки чужой жены по засыпающему городу абсолютно не касались, поэтому, зевнув сладко на чужую суету, он отправился спать.
Проснулся Чеботарёв в прескверном расположении духа: то ли не
