Какой молодец, – восхитился Дронго, – настоящий сукин сын.
Он достал пятидесятидолларовую бумажку.
– В нашей стране любят другие зеленые деньги, – очень тихо сообщил портье, – мы перешли на евро.
– Зеленные деньги? – не понял Дронго, – обычно «зелеными» называли доллары. – И вдруг он догадался. И расхохотался. Конечно, «зеленные». Цвет купюр, достоинством в сто евро. Он поменял бумажку.
– Она мне больше нравиться, – доверительно сообщил портье, принимая деньги, – кроме вас, этой парой интересовались адвокат Карнейро, наш французский гость мсье Брюлей, сеньор Сарычев, мистер Фармер.
– Интересный список, – пробормотал Дронго, – надеюсь, что когда вам заплатят еще одну бумажку такого цвета, вы забудете назвать им мое имя.
– Лучше получить ее немедленно, чтобы я сразу забыл ваше имя, – сообщил довольный портье.
– Как он мне нравится, – в который раз восхитился « Дронго», доставая вторую купюру, – как вас зовут? Вы португалец?
– Мои предки – выходцы с Азорских островов, – улыбнулся смуглый портье, уже предвкушая вторую бумажку, – меня зовут Жозе Монтейру.
– Вы очень сообразительный человек, – кивнул Дронго, – но я думаю, что вторую купюру мне лучше сохранить у себя. Ведь вы все равно расскажете обо мне, когда получите следующую бумажку.
Он сделал эффектный жест и спрятал купюру в карман. Портье шумно выдохнул воздух и неожиданно улыбнулся, показывая свои зубы.
– Вы настоящий психолог, сеньор, – восхищенно сказал он, – я бы все равно никому про вас не рассказал. Даже без денег. Остальные платили гораздо меньше. Карнейро и комиссар Брюлей не дали ничего, Фармер дал только пять долларов, а Сарычев десять. Вы не знаете, почему богатые люди обычно бывают такими жадными? Я не имею в виду вас, вы настоящий сеньор.
– Спасибо, Жозе. Боюсь, что никогда не буду богатым человеком. Они умеют ценить деньги, а я умею их только зарабатывать и тратить. Ценить и хранить их я так и не научился.
Дронго повернулся и вошел в зал, когда оттуда выходили Шокальский и его спутница. Они прошли совсем рядом с ним, и женщина чуть усмехнулась. Аромат парфюма Дронго приятно щекотал ее ноздри. Уже много лет он пользовался только « фаренгейтом», употребляя лосьоны, дезодоранты, мыло и кремы фирмы Кристиана Диора. Иногда казалось, что запах «Фаренгейта» въелся в его кожу, настолько привычным был этот агрессивно-волнующий аромат парфюма. Женщина обернулась, чтобы посмотреть на « Дронго». Ее спутник был ей по плечо. Дронго, обернувшись, улыбнулся пани Томашевской, но она уже успела отвернуться.
Он вошел в зал и прошел к комиссару, снова набивавшему свою трубку. Дронго уселся напротив.
– Вы спрашивали про поляков у портье? – поинтересовался он.
– Конечно, – ответил комиссар, – мне нужно было знать, кто именно сюда приехал. За ужином мистер Фармер несколько раз очень странно смотрел в сторону этой польской парочки. Мне было
