страдали от булимии, либо были клептоманками, – поделилась однажды Лекси. – Полная глупость.
Сэм тогда задумалась, к какой категории относилась сама Лекси.
Три поколения женщин из семьи Изабеллы учились в этом колледже, она была четвертой. Подруга хвасталась, что поступила бы, даже если бы подожгла библиотеку во время собеседования. Французское отделение носило имя ее бабушки. (Сэм не очень понимала, что это значило. Где-то на двери кафедры висела мемориальная табличка или что? Она решила, что, наверное, имелось в виду нечто большее, но спрашивать не хотела.)
Сэм думала, что ее взяли из-за ее эссе. Речь в нем шла о президенте Вашингтоне – о Ширли Вашингтон, президенте колледжа. Когда она его писала, то понимала, что тема рискованная и граничит с подхалимажем. Но все написанное было правдой: когда Сэм училась в старшей школе, президент Вашингтон произнесла речь, которая потом разлетелась по всему Интернету. Она рассказала о том, как была первой в своей семье, кто получил высшее образование, о том, что для учебы не должно существовать препятствий, что все женщины достойны первоклассного образования, независимо от их расы, возраста или платежеспособности. Когда Сэм посмотрела это видео, то как будто очнулась ото сна.
Поступив в колледж, Сэм узнала, что не была одинока в своей любви. Президент Вашингтон была знаменитостью. Ее улыбка, брошенное на ходу приветствие – студенты говорили об этих знаках внимания от нее неделями. Когда она выступала в Дрисколл-холле, все скандировали ее имя: «Шир-ли! Шир-ли! Шир-ли!» Они топали ногами так, что казалось, балкон рухнет, не выдержав их энтузиазма.
Сэм попыталась вернуться к чтению, но не смогла сфокусироваться на словах на странице. Она продолжала бросать взгляды на Клайва, словно желая убедиться, что этот парень действительно спит в ее постели.
В последнее время девушка боролась с ощущением, что ее жизнь в Америке была лишь подобием ее настоящей жизни в Лондоне. Но теперь он был здесь, и Сэм чувствовала себя странно. Ей нужно было проветриться.
Она спустилась по черной лестнице и через столовую прошла к выходу на улицу. Пахло потом и дезодорантом. Ей казалось, что она оказалась в какой-то иной вселенной.
Столы и стулья отодвинули вплотную к стенам, чтобы освободить место для танцпола, который был заполнен младшекурсницами со всего кампуса, флиртовавшими с парнями, которые уверяли, что они из универа, хотя половина из них, скорее всего, еще училась в старшей школе.
Сэм не увидела в толпе никого из своих друзей. Вероятно, они стояли где-то в углу и разговаривали между собой. Два или три года назад кто-то из них еще мог флиртовать, пытаясь с кем-нибудь познакомиться, но теперь они хорошо знали, что здесь ловить нечего. Если парень пытался завязать разговор с одной из них, остальные обступали ее, давая понять, что все попытки напрасны.
Двое юнцов стояли у стола, что-то обсуждали, время от времени толкая друг друга. Подойдя поближе, Сэм увидела,
