Перед глазами стояла темнота, а сердце так и норовило вырваться из груди. Он тянул руки вперёд, пытаясь ухватить её, но вопли звучали уже глуше, а его тело относило дальше. Яс очнулся в холодном поту и потёр затекшую руку. Всего лишь сон – очередное видение, где погибает его жена. Или нет? Крики повторились, и сразу же раздался топот и глухой звук падающих тел.
– Опять! – застонал Яс, вскакивая на ноги.
Недавно он вернулся из Небовидец, где просидел длительное время, пока звёздный чтец составлял карту звёздного неба и месяцеслов. Не успел он опуститься на настил, как провалился в сон, прерванный криками. Из-за слепоты Яс не мог участвовать в сражениях, но, не оставаясь безучастным, тайной тропой уводил детей в убежище.
Саблезубый енот – правитель индейского народа чироми, населяющего центр Мекистаки, повторил военный поход спустя год. Его воины безжалостно косили деревянными мечами с кремниевыми лезвиями всех индейцев без исключения, не говоря уже о мелких поселениях дикого народа. В темноте этих безжалостных воителей можно было отличить по блеску шлемов. Из индейцев только они надевали наголовья на войну. Юна же не выносили головных уборов, зато использовали щиты из древесины и кожи животных. Они ловко отражали атаку топорами и ножами. В бою глаза мужчин наливались кровью, которая после оросит ворвавшийся в джунгли рассвет. При свете дня взору явятся растерзанные женщины, разрубленные младенцы и убитые изуродованные старцы, но только не конец битвы.
Юна отбивали своих женщин, которых чироми волокли за волосы из лагеря. Саблезубый енот использовал пленных женщин на торгах. Он выменивал их на земли и города после свирепых боевых действий.
Пока одни отбивали, а вторые убивали, один на один встретились правители. С тяжёлым хриплым дыханием они стояли напротив друг друга.
– Яшо-Чен-Ен, сдавай город, и мы отпустим живыми остальных! – яростно выплюнул чироми.
– Ты немного постарел со дня нашей последней встречи, гиена, – ухмыльнулся правитель юна, обнажая подпиленные зубы, окрашенные кровью. – Не сидится тебе на месте. Всё большей власти желаешь захватить, и жить-то тебе некогда. Только строгаешь выродков между походами, чтоб было кому прикрыть твой помятый зад. Зря шёл так далеко, ведь я не сдам свой народ, не оставлю свою землю вонючим шакалам. Где строили храмы мои предки, будут приносить в жертву твоих людей мои дети. Убирайся!
Чироми оперся о деревянную рукоять меча и широко улыбнулся:
– Ты не прав. Мой народ не из шакалов. Мы не жертвуем богам людей, как это делаешь ты. Наши боги за нас, и идут об руку с каждым. Они к нам милостивы, а твои медленно убивают тебя и твоё племя. Вот с гор уже согнали твой народ. Теперь засухи сменяются ливнями. Но и эта вода уходит, и урожай сохнет до корней. Дойдет до того, что твои останки будут топтать у основания твоих хваленых храмов бизоны, которых ты истребляешь, чтобы прокормить народ. Но он уйдет от тебя, как не корми его, и ты сдохнешь в одиночестве. Помни: твой народ покинет своего неразумного правителя.
