солнце, словно невероятным усилием, разорвало облачную завесу, и вот! – перед нами, так близко, что, казалось, рукой достать, возвышаются на высоту 3000 футов почти отвесные черные базальтовые скалы, испещрённых пятнами красных лишайников, мощные уступы их покрыты вековым слоем растительных остатков, а гигантские утёсы раскрошены неумолимым временем. Зрелище было великолепное, и у всех вырвались невольные восклицания. Это вдохнуло в нас новую энергию, и каждый мужчина почувствовал себя Геркулесом, открывающим свои Столбы. Мы сознавали, что судьба наша решается сейчас или никогда, поэтому схватили лодки и сани и стремительно перебросили их на выступ ледяного припая, к которому наша льдина причалила на какое-то мгновение. Наконец-то! Припай в этом месте лежал на пологом берегу, и многие из нашей команды ступили на твёрдую землю впервые за два года. Выглядели мы вместе со всеми нашими потрёпанными непогодой пожитками весьма жалко: худые, обветренные, оборванные и голодные. Мы и так выглядели довольно плохо, пока шли по льдам; но теперь, после напряжения всех наших сил, под этими гигантскими скалами, палатки наши казались жалкими муравейниками, а сами мы – крошечными трудягами-муравьями, тащивших кучку тряпья, мешков и старых потрёпанных лодок в качестве добычи. После ужина мы построились и с развевающимися флагами направились к острову, которым капитан Делонг вступил во владение от имени Бога и Соединённых Штатов и назвал его островом Беннетта. Лейтенанту Чиппу было приказано предоставить экипажу полную свободу, какая только возможна на американской земле. Впрочем, возможностей насладиться таковой на самом деле было весьма мало, и Джек по привычке заворчал про «сухие крестины». И действительно, он только что сошёл на берег с двухлетним жалованьем в кармане, а куда он мог его потратить?
Разбив лагерь под хмурыми скалами острова на небольшой полоске льда, которая беспокойно покачивалась под действием прилива, мы смотрели на величественную процессию льдин, с шумом проходящую мимо. Ещё дальше шла бесконечная их вереница, тесня и давя друг друга, с редкими промежутками между ними, открывающими глубокую синеву моря, а мы, два долгих года прожившие среди чудес этого ледяного царства, теперь стояли с разинутыми ртами, в восторге от грандиозного парада проплывающих перед нами величественных айсбергов; и вот, наконец, наступила ночь, и мы усталые легли спать.
Между припаем, на котором мы расположились, и островом была полоса шириной около двадцати ярдов, через которую мы перебирались где по камешкам, где переходили вброд, а где переплывали на лодке или плотах из плавника. И вот, едва мы успели забраться в свои спальные мешки, как земля, на которой покоился лёд припая, закачалась и задрожала с рокотом, похожим на гром далёкой грозы или на звук рушащегося айсберга. В следующее мгновение мы оказались свидетелем зрелища, видеть которое дано лишь немногим смертным. По скалистому склону стремительно катился оползень, неумолимо приближаясь к нам. Зрелище было грандиозным и устрашающим, и, если бы на пути несущейся
