сбежать. А вот то, что он может выйти и застать меня плачущую, как-то не пришло в голову.
И чего, спрашивается, плачу? Мне должно быть абсолютно фиолетово. Ну два взрослых человека, оба свободны. Да, плохо, что на рабочем месте, но любовь ведь не спрашивает, когда заявить о себе. По крайней мере, меня не спрашивает. Взяла вон и заявила!
Я аж задохнулась от этой мысли. Влюбилась? Боже, какая я дура!
Рядом щелкнуло, и дверь ординаторской открылась. Внутри все замерло. Наконец-то дошло, что он сейчас опять увидит мои слезы.
– Даша, – Ольга Александровна! – Ты чего тут сидишь?
– Караулю, чтоб больше никто вам не помешал, – блин, прозвучало чересчур желчно. Не решилась на нее посмотреть, пряча заплаканные глаза.
После минутной паузы раздался строгий приказ:
– Идем за мной.
И она пошла в сторону процедурного кабинета, стуча каблучками.
По дороге я вытерла щеки и подула на глаза, пытаясь хоть как-то убрать признаки слез. Еще бы успокоить бурю внутри, потому что могу расплакаться от одного лишь слова, все еще слишком больно.
В кабинете меня усадили на кушетку и долго исследовали внимательным взглядом.
– Ну?
– Что?
– Рассказывай.
Странная она. Улыбается так всепонимающе. А ведь я даже ненавидеть ее не могу – Ольга Александровна мне очень симпатична, как человек. Уже неделю я нахожусь на практике в ее отделении, и надо признаться, такого прекрасного отношения еще никогда не встречала за время учебы.
– Там пациент, Петров, жалуется на боль. Я из-за него к вам пришла, – вспомнила я, зачем приперлась в ординаторскую, и поморщилась. Тоже мне профессионал – забыла о пациенте.
– Сейчас поговорим, и сделаешь ему укол.
– Хорошо, – кивнула в ответ и потупила взор. Говорить об увиденном не хотелось от слова совсем.
– Во-первых, – начала она строго, – надеюсь, ты понимаешь, что это… происшествие должно остаться между нами?
– Ольга Александровна! – я вспыхнула – За кого вы меня принимаете? Разумеется, я никому не скажу!
Усмехнулась так, словно видела меня насквозь.
– Даш, мне очень жаль, что ты так не вовремя вошла, – она вдруг стала обычной женщиной, сбросив начальственный вид. Села рядом, закинув одну ножку в тонких чулках на другую.
– Не нужно оправдываться, Ольга Александровна, правда, я же понимаю, любовь…
Она вдруг прыснула совсем не по-начальственному и разразилась низким завораживающим смехом. Я вообще перестала понимать, что происходит. Просто молча ждала, когда она успокоится. Она вытерла уголки глаз и посмотрела на меня, но, видимо, что-то с моим лицом было не так, потому что она снова рассмеялась.
– Даша, девочка моя, тебе сколько лет?
– Девятнадцать. – При чем здесь мой возраст?
– Боже! Как тебе удалось сохранить эту детскую наивность в Москве?
Мне
