резные терема, и основательные купеческие каменные палаты, и даже изящные дворцы. Все они теснились вдоль широкой мощеной улицы. Многие из них не заканчивались крышей, но устремлялись куда-то вверх как причудливые архитектурные сталактиты. Чем выше уходили стены таких домов, тем больше они менялись. Изба превращалась в дощатый дом, затем в кирпичный особняк, чьи клетчатые стены терялись наверху в облаках. Колоннады дворцов тянулись на сотни метров, создавая ощущение… корней. Корни, вдруг подумал Степа. Не мертвые сталактиты, а живые корни… Он поднял взгляд и всмотрелся в облака.
Степа напрасно искал на «небе» солнце, пока не понял, что его просто нет. Его не закрывают тучи, это небо было полностью лишено единого источника света. Оно само по себе светилось и мерцало разными огнями, от ярко-красного до приглушенно-фиолетового. Небо опутывали километры странных нитей – электрических и голубых, сверкающих и тихо потрескивающих. Изредка по всему небу пробегали всполохи, и Степа отчетливо слышал стук железнодорожных колес.
Степа перевел взгляд на Яузу. За рекой громоздился причудливый город. Он состоял из странных домов, уходящих ввысь, но он видел невысокие здания с почерневшими верхними этажами или отдельно стоящие терема, соборы и дворцы. Иногда же между домами тянулись пустыри, над которыми высоко в небе нависали их разломанные останки: как будто кто-то лопатой или топором перерубил корень, и один съежился и умер в темноте, а второй застыл над ним мертвым напоминанием. Вдалеке, где-то в районе Лубянки, мутно светилось красное зарево, а за ним… Степа был уверен, что он едва может различить кремлевские башни, но даже если это и были они, их заслоняло монументальное здание собора. Он был так огромен, что как будто бы заполнял собой горизонт. Степа поначалу решил, что он видит тот самый нарядно-расписной собор, который стоит на Красной площади и чье название он никогда не мог запомнить. Только тот храм был маленький и цветной, будто пряничный, и лишь отдаленно походил на эту серую громаду.
Степа раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но Фомич грубо дернул его за рукав.
– Да хватит ужо ворон считать, сказал же тебе – потом насмотришься. Иди! И не останавливайся больше, а то я тебя волоком потащу.
Фомич обернулся и деловито двинулся вперед через улицу в сторону луга. Степа медленно пошел за ним.
У края дороги они остановились, пропуская красивую черную карету с позолоченными вензелями. Карету неспешно тащила очевидно мертвая лошадь. У Степы в этом не было никаких сомнений, сквозь дыру в лошади он видел другую сторону улицы. На козлах сидел молодой человек в щегольской шляпе. При виде Степы и Фомича он вежливо приподнялся, обнажая часть головы, которая еще оставалась на его плечах. На опытный Степин глаз, в молодого человека кто-то стрелял из двустволки, причем из обоих стволов разом. Карета проехала, и Степа вместе с ворчливым спутником продолжили свой путь. За их спинами в противоположную сторону быстро проехал маленький автомобильчик
