фройляйн? – спросил он с вежливой улыбкой, лишь стальные глаза за стеклами очков без оправы слегка сощурились.
– Я Эмма, сестра Лии.
– А где же сама Лия, позвольте полюбопытствовать? – все так же мягко продолжал герр Кристоф.
Эмма лихорадочно перебирала в голове разные варианты: может, сказать, что Лия заболела или подвернула ногу? Или срочно уехала на съемки к черту на кулички, где нет сотовой связи? Но не придумала ничего лучшего, чем сказать чистую правду:
– Она в аэропорту, ждет вылета… Только пожалуйста, не сообщайте об этом нашему отцу!
Наверное, ее мольба прозвучало настолько нелепо, что импозантный немец, весь такой гладкий и дорого пахнущий, прыснул в кулак, не сдержавшись.
– А с какой стати я должен жаловаться вашему отцу? – весело спросил он. – За кого вы меня принимаете, милая фройляйн? Вы и ваша сестрица? За директора школы, который будет ругать вас за прогул и обязательно позвонит грозному фатеру?
Эмма мучительно покраснела. Ну вот, снова поверила легкомысленной сестре – и выставила себя полной дурой в глазах разумного и порядочного человека…
– Однако вы в чудесном вечернем наряде. Поедете со мной в театр вместо сестры? – неожиданно предложил герр Кристоф.
– Да, – только и смогла сказать вконец обескураженная Эмма.
– Тогда поехали, – он завел машину. – А по дороге вы мне все расскажете – или хотя бы то, что сочтете нужным.
Все-таки он был настоящим дипломатом!
И Эмма поведала ему про Лию и Оскара, а также про желание отца поскорее выдать замуж вертихвостку дочь и боязнь той открыто перечить отцу. Они уже подъезжали к Большому, когда герр Кристоф с улыбкой заявил:
– Я обязательно запомню эту историю! Знаете зачем? Когда ваша сестра станет звездой и весь мир будет добиваться ее благосклонности, у меня, как говорится, окажется туз в рукаве!
Он умел расположить к себе, этот немолодой, но еще привлекательный мужчина. В ожидании начала спектакля, почти преодолев робость, Эмма дала себя втянуть в непринужденную беседу о новых постановках в московских и мировых театрах, об искусстве в моде и моде в искусстве. Правда, саму оперу она почти не слушала. Пока Тристан с Изольдой неслись навстречу року, она плыла по течению собственных мыслей: завтра она уезжает в другую страну, где придется жить и работать совершенно одной – а она, оказывается, так плохо знает людей, так привязана к дому, к родителям и сестре! Особенно к сестре – вот ведь в какую глупую ситуацию из-за нее попала…
Едва дождавшись окончания первого действия, она включила телефон и увидела сообщение от Лии: «Все ОК, летим!». Облегчение, наверняка проступившее на ее лице, не осталось незамеченным.
– Сдается мне, вы не испытываете особого восторга от музыки Вагнера, – тактично предположил многоопытный спутник. – Так вы и не обязаны… А вот нам, немцам, приходится ее любить. Поэтому давайте сделаем так: я останусь слушать причитания
