Это общественный транспорт. Если ты такая нежная, то бери такси и не выёбыв@йся! – услышала в ответ.
Закусив губу от обиды, она промолчала. Отвернулась. Туша нахала продолжала упорно давить, теперь словно назло, с удвоенной силой. Автобус тряхнуло, рука предательски соскользнула с поручня, и Маша, охнув, завалилась вперед. Рука автоматически пыталась ухватиться за что-нибудь, но на ее пути попались лишь пышные волосы сидящей перед ней пассажирки.
– А-а-а! – завизжала тетка, хватаясь за голову с редкими волосами.
Маша, лежа на ее коленях, с удивлением смотрела на парик в своей руке.
– Простите, пожалуйста, – виновато и испуганно пробормотала Маша. Кое-как встала, нахлобучила на нее парик. В переполненном автобусе поднялся ржач. Громче всех гоготал нахал, из-за которого она, собственно, и оказалась в таком дурацком положении.
– Ха-ха!
Маша закрыла глаза и увидела перед собой светлый морщинистый лик своей соседки, Капитолины Алексеевны. Та в упор смотрела на нее, в выцветших голубых глазах ясно читалось презрительное: терпила ты, Машка!
Открыла глаза, решительно посмотрела на гогочущего урода.
– Чему ты рада, обезьяна?! – прошипела она.
Нахал в удивлении замер, толстые губы, секунду назад кривящиеся в издевательском хохоте, сжались. Пассажиры тоже заткнулись, с любопытством уставились на них. Даже тетка, торопливо поправлявшая парик, затихла и с удивлением смотрела снизу вверх.
– Чё? – маслянистые глазки налились злобой.
– Чё слышал! – парировала Маша, маленькая ладошка сжалась в кулак. В тот момент она, миролюбивая и неконфликтная, была готова его прибить.
Нахал быстро оправился от изумления. Нахмурился, расправил плечи, казалось, что он стал еще выше. Огромная рука поднялась и ткнула ее в грудь. Маша взмахнула руками и завалилась спиной. Опять на тетку, и опять стащив с нее парик.
– А-а-а-а! – завизжала тетка, хватаясь за голову.
– Да помолчите вы! – крикнула ей Маша. Это была последняя капля. Лежа на ее толстых коленях, она лягнула хама прямо в причинное место. Тот, охнув, согнулся пополам. И сразу же получил подачу ногой в лицо. Он упал в проход, между ног пассажиров.
Маша вскочила, вручила тетке парик и стала протискиваться к выходу.
– Простите, пожалуйста. Извините, пожалуйста. Вы не выходите?
Вывалилась из автобуса. Вздохнула с облегчением. Но рано радовалась, потому что поверженный верзила, подгоняемый желанием наказать обидчицу, протискивался следом. С ревом выбив наружу парочку только что вошедших пассажиров, выскочил следом.
– Иди сюда, овца! – заорал он.
Маша смотрела в его перекошенное от злобы лицо и поняла: ей конец!
Туфли – это, конечно, красиво, но для забегов – вещь негодная и даже вредная! Каблук, попав между брусчаткой, предательски отвалился. Маша, выставив вперед руки, упала, разодрав колени. В страхе сжалась, закрыв глаза и приготовившись к неизбежному.
– Эй, мужик! Ты чего творишь!
Открыла глаза
