женщины, сражающейся спина к спине с другой Маской. До Книжника с феями и Лайи. До солдат. И все они, подняв головы, смотрят на меня с изумлением и суеверным страхом.
– Вам нельзя здесь находиться, – продолжаю я.
Один из легионеров сплевывает кровь и бросает злобный взгляд на своих людей.
– Кто-нибудь, стреляйте же в этого сукина…
Не договорив, он хватается за горло и падает на колени. Солдаты в ужасе пятятся.
Когда Меченосец, упав навзничь, царапает ногтями песок, я переключаюсь на остальных и применяю свою силу. Они должны понять: с Землями Ожидания шутить нельзя. Я вытягиваю из них жизнь – у всех, кроме ребенка. Задыхаясь, солдаты ковыляют по мелководью к своим шлюпкам. Мое внимание занято оставшимися людьми, которые тоже сражаются за каждый глоток кислорода.
Я должен их убить. Права была Шэва, когда оставляла у границы изуродованные тела. Эти постоянные нарушения отвлекают меня. У меня нет времени на это.
И тут ребенок, спрятавшийся за камнем, начинает кричать. Его отчаяние что-то пробуждает глубоко внутри меня, и я не могу дать названия этому чувству. Я ослабляю хватку.
Чужаки жадно хватают ртами воздух. Те четверо, что оставались на берегу, бегут вверх по тропе, дальше от солдат. Ребенок выходит из укрытия и пристально разглядывает меня. Рыжеволосый мужчина выступает вперед и берется за рукоять меча.
– Ты, – говорит он.
«Дарин, – вспоминаю я, когда он приближается. – Его зовут Дарин».
– Я считал тебя достойным человеком, – шипит он, – но ты…
– Ну-ну, тише. – Высокий черноволосый Книжник останавливает Дарина. Стайка фей куда-то исчезла. – Давай не будем злить существо, когда-то звавшееся Элиасом. Ведь именно ему предстоит провести нас через эти земли.
– Не трогай меня, Муса…
– Я не стану вам помогать. – Как им такое в голову могло прийти? – Немедленно убирайтесь.
– Ни черта подобного. – Элен – нет, Кровавый Сорокопут – поднимается на утес. Ее одежда пропитана кровью, она тяжело хромает. Сорокопут поглядывает на Меченосцев, которые пока отступили, но не отплывают. – Если ты, конечно, не хочешь остаток дня заниматься нашими призраками… Ох…
– Осторожно, Сорокопут. – Маска подхватывает ее.
Что-то в нем притягивает мое внимание, какой-то инстинкт заставляет присмотреться к нему получше. Этот человек что-то значит для меня, и я для него тоже. Но что? Я его совершенно не помню.
Сорокопут спотыкается. Сейчас, когда возбуждение битвы прошло, боль в ноге сильнее мучает ее. Недолго думая, я подбегаю к женщине и закидываю ее руку себе на плечо, а Маска поддерживает Сорокопута с другой стороны. Тяжесть этой руки кажется мне настолько знакомой, и воспоминания с такой силой обрушиваются на меня, что я вздрагиваю.
– Ты уронишь меня, идиот. – Сорокопута бросает вперед. – Может, ты хочешь тащить мое бесчувственное тело сто миль
