строфа из всем нам известного романа в стихах, если изменить в ней одно лишь слово:
Кого ж любить? Кому же верить?
Кто не изменит нам один?
Кто все дела, все речи мерит
Услужливо на наш аршин?
Кто клеветы про нас не сеет?
Кто нас заботливо лелеет?
Кому порок наш не беда?
Кто не наскучит никогда?
Призрака суетный искатель,
Трудов напрасно не губя,
Любите самого себя,
Достопочтенный мой писатель!
Предмет достойный: ничего
Любезней верно нет его.
А если серьезно – переводчик должен себе доверять. Доверять своим ощущениям, своему вкусу, своему чутью. Даже если родившийся у вас вариант перевода фразы выглядит совсем неожиданно и на первый взгляд кажется очень далеким от английского прототипа, но вы чувствуете, что он точно передает нужное впечатление, – не бойтесь и смело записывайте его. Это ваше право, потому что вы тоже автор. Не верьте Жуковскому: вы не раб. Да, не царь и не бог – но и не червь.
Конечно, это не отменяет критического отношения к себе. Особое положение переводчика как писателя-имитатора обязывает его пристально следить за своей литературной манерой, своими симпатиями и антипатиями и стараться, чтобы они не искажали стиль автора оригинала. Полностью мы свое “я” от читателя все равно не спрячем; мечта о прозрачном переводчике, пропускающем сквозь себя инородный текст без всяких изменений, так и останется мечтой, и в этом есть свои плюсы. Взаимовлияние личностей автора и переводчика – очень сложная и интересная тема, и мы еще коснемся ее в следующих главах, а пока перейдем к заключительному пункту в нашем списке приоритетов.
Читатель
Как уже говорилось, читатели придают нашей работе смысл, но по ходу самой работы мы о них особенно не задумываемся. Для этого мы слишком заняты перевоплощением в автора и его персонажей. Но иногда не грех и вспомнить, что написанное нами будут читать другие люди: порой это даже влияет на принятие переводческих решений.
Однако, чтобы взглянуть на свой текст чужими глазами, надо сначала понять, чьи это глаза. Читающая публика пестра и многолика; она включает в себя и тех, кто разбирается в литературе и в жизни гораздо хуже нас, и тех, кто намного превосходит нас по опытности, эрудированности и сложному комплексу способностей, в просторечии именуемому умом. Так каков же наш главный, “типичный” читатель – тот, на кого нам следует ориентироваться?
Ответ прост: он такой же, как мы сами. Преимущество у нас перед ним только одно (да и то неизвестно, стоит ли считать это преимуществом): мы потратили много времени и сил на изучение книги, которую переводим, а он этого сделать не удосужился. Возможно, он не знает и кое-каких мелочей, известных нам; может быть (о ужас!), он даже не знает английского
