незваные гости из Москвы. Испуганный и опешивший, Горбачев тем не менее отказался подписывать указ о чрезвычайном положении, отправил гостей восвояси, и те вернулись в Москву ни с чем. Вечером того же дня по зову Крючкова будущие путчисты собрались в Кремле. Так был образован Государственный комитет по чрезвычайному положению, который своим указом передал себе власть в стране. Началась подготовка к вводу войск в Москву. Тексты для радио и телевидения в спешке готовились уже ночью. В 6 утра 19 августа указы ГКЧП были зачитаны в экстренных выпусках новостей. В Советском Союзе произошел государственный переворот.
1917-й или 1964-й?
Немцов с Раисой прилетели в Москву 18 августа. В столице они были проездом: шестилетнюю Жанну оставили в деревне с бабушкой, а сами на следующий день должны были улететь в Сочи, привычное место отпуска, где Немцов продолжал осваивать свой любимый серфинг. Остановились в гостинице «Россия» прямо под кремлевскими стенами – Немцов, как депутат, останавливался там всегда. Заселившись в номер, они легли спать, выключив перед этим телефон из розетки – чтобы не будили. Проснулись они от стука в дверь: помощница Немцова Татьяна Гришина дозвонилась до дежурного и попросила дойти до номера. Немцов сразу включил телевизор. По всем каналам шел балет «Лебединое озеро».
Утром 19 числа время как будто повернулось вспять: по пустым московским проспектам двигались колонны танков, и вместе с ними в столицу хлынул мрачный, тяжелый, холодный дух советского прошлого. В указах ГКЧП говорилось о переходе президентских полномочий Горбачева – «в связи с невозможностью исполнения по состоянию здоровья» – к вице-президенту Янаеву; о «нависшей над Родиной смертельной опасности»; о главной цели – сохранить СССР; о введении чрезвычайного положения в Москве, запрете митингов и демонстраций; о контроле над СМИ и запрете демократической прессы. Бронетехника на московских улицах, «Лебединое озеро», эти указы, монотонно зачитываемые дикторами в теленовостях – даже без вступлений, сразу после «здравствуйте, товарищи», – от всего этого веяло ужасом возврата к тоталитаризму. Никто не знал, что будет дальше, но за неизвестностью мерещились кровопролитие и аресты. Над городом снова поднялась тень всемогущего КГБ.
Раиса дрожала от страха и почти рыдала, провожая мужа у гостиничного лифта в Белый дом, где заседал Верховный совет России. Она не знала, когда снова его увидит, да и увидит ли вообще. Примерно в то же время из подмосковного Архангельского, где располагались дачи президента России и членов российского правительства, туда же, к Белому дому, выезжал кортеж с Ельциным. Там, в Архангельском, уже ранним утром сам собой – вокруг Ельцина, который накануне поздно ночью прилетел из Казахстана, – сформировался первый штаб сопротивления ГКЧП и было от руки написано обращение к гражданам России. Когда Ельцин садился в машину, чтобы ехать в Белый дом, близких, как вспоминала потом дочь Татьяна, пронзила мысль, что они, возможно,
