Кое-какая одежда, Машина игрушка и три флакона духов, которые мама использовала очень экономно, жадничая каждую каплю. Настоящие французские ароматы, неведомым случаем попавшие в глубинку за Уралом. Сегодня мир Маши перевернулся с ног на голову. Засыпала она в теплой постели под привычные колыбельные, как вдруг Марина спешно разбудила дочь и заставила надеть поверх пижамки пальто и обуть сапожки.
– Живо, одевайся, Маняша, – прошептала мама, суетливо просовывая свои руки в рукава куртки и тревожно всматриваясь в ночь за окном их небольшой избушки.
– Не хочу, – захныкала девочка, но тут же осеклась, услышав лай собак за воротами.
– Нет времени, – взволнованно пробормотала Марина, со слезами оглядывая их уютный домик. – Придется уходить так.
– Куда, мам? – испугано переспросила Маша, сглотнув ком в горле.
– Быстрее, – вместо ответа подстегнула дочь женщина, хватая девочку в охапку и выбрасывая в окно чемодан. – Ну, Аленка, я тебе это еще припомню!
Они бежали по лесу, не останавливаясь почти час, но лай собак все равно не отпускал их и преследовал по пятам. Внезапно Марина остановилась у огромного дерева и подсадила Машу на нижнюю ветку.
– Забирайся и сиди тихо, – резко произнесла мама, подавая дочери видавший виды чемодан. – Чтобы ни случилось – молчи. Если я не вернусь, иди к станции и постарайся уехать как можно дальше отсюда.
– Мама? – непонимающе проскулила Маша.
– Не бойся, – тут же успокоила её родительница. – Лес – это наша территория, здесь не они хозяева. Но на всякий случай запомни мои слова.
Вместо ответа девочка закивала головой, чувствуя, как страх сковал горло. Ночью лес был страшным и холодным, но Маша сидела как мышка, вслушиваясь в приближающийся лай и крики людей. Внезапно мрак прорезал громоподобный рев, прокатившийся эхом по всей округе. Прижимая к себе неудобный чемодан, девочка старалась размеренно дышать. Суматоха поднялась между деревьями, а вдали тут и там мелькал свет от фонариков. Еще один рев – и крики людей наполнились ужасом, разбавившись выстрелами из ружей. На глаза Маши набежали слезы, а любимые ароматы природы перемешались с вонью сожженного пороха и металлическим запахом крови.
Крови?
Маша встрепенулась, но не покинула своего места, лишь с тревогой ожидая услышать новый лай собак или громкие голоса людей. За что они так с нами? Они с мамой мирно обитали среди простых сельчан, не привлекая к себе внимания. Мама работала фельдшером и частенько спасала жизни тех, кто теперь преследовал их в ночи.
– Маняша, – тихо произнесла Марина откуда-то снизу.
– Мам? – неуверенно прошептала девочка.
– Это я, солнышко, – устало подтвердила родительница. – Спускайся, нам пора уходить отсюда.
Подав остатки их имущества, Маша протянула ручки к маме и тут же попала в её объятья. Вся одежда на Марине была мокрой, как и волосы, а в голосе звучала дрожь.
– Не переживай, – тут же зашептала женщина. – Это просто вода. Я прошла через ручей, чтобы сбить собак со следа. Идем, нам надо уйти как можно дальше из этих мест.
Так начался их долгий путь по лесу. Несколько раз они прятались в листве, заслышав голоса людей, а ночевать приходилось на холодной земле. Маша была еще слишком маленькой, и мама согревала её как могла, а могла она очень многое. Марина была оборотнем, и медвежья ипостась не раз выручала двух скиталиц. Через несколько дней они тщательно выкупались в холоднющем ручье и надели мятую, но чистую одежду, перед тем как выйти к станции. Внимательно изучив расписание электричек и поездов, мама купила билеты на последние деньги, что в спешке успели прилететь в чемодан. Три дня в плацкарте они питались тем, чем угощали сердобольные попутчики, чтобы оказаться на новом месте.
Неизвестное село в непроизносимом районе посередине широкой Сибирской тайги. Хотя «село» звучало слишком презентабельно для кучки домиков, выстроившихся в несколько коротеньких улиц. Погода стремительно портилась, а тонкие пальтишки, уместные в регионах южнее, с головой выдавали в них приезжих. Дойдя до последнего двора с покосившейся калиткой, Марина постучала в поисках ночлега.
– Хозяева! – громко позвала гостья, несмело входя в неприбранные владения.
Листья, уже заполонившие двор в конце октября, не скрывали упадка подворья. Дернувшаяся занавеска на облупившейся оконной раме дала понять, что их услышали, но отвечать не спешили.
– Кто такие? Чего надо? – раздался грозный женский голос. – Щас мужик мой вернется, выгонит вас взашей.
– Нет здесь никакого мужика, – смело возразила Марина. – Одна живешь, да еле справляешься.
– Ишь какая настырная, – еще мрачнее бросила хозяйка домика, не показываясь из дверей.
– Дело
