которую всегда носила на себе, достала выцветшую потрепанную фотографию, посмотрела на нее, усмехнулась, протянула мальчику. Тот взял, глянул и оторопел:
– Кто это? – Ответа не последовало. – Какая красивая и… сильная, – провел большим пальцем по лицу, будто прикосновение помогло бы ему получить ответ.
– Это ты?!
Чивани сначала потерла морщинистый лоб рукой, потом белый след на пальце, с которого многие годы не снималось кольцо.
– Да, это я. Не знаю, почему я до сих пор не выкинула эту ненужную бумажку. Такой я когда-то была.
И полился ее неторопливый рассказ. Как будто она говорила сама себе, описывая картинку, стоящую у нее перед глазами.
– Я из рода румынских цыган. Мой отец до своей женитьбы был неуправляемым дебоширом и забиякой. Красивым, сильным, ловким, любившим свободу больше жизни. Спадающие на плечи, волнистые волосы делали его похожим на льва среди людей. За кажущейся медлительностью и показной степенностью скрывалась сила, недюжинный ум и нерастраченная страсть. Но любовь все расставила на свои места, заставила повзрослеть, остепениться, взяться за ум. Если раньше он был умным и сообразительным, то после свадьбы, не без помощи жены, он стал мудрым и проницательным. Юнец быстро превратился в опытного эксперта по части лошадей, с которым советовались и цыгане, и нецыгане. Благодаря ему наш табор стал поставщиком лошадей в армию, и даже дворяне искали у нас красивых горячих коней. С ним в таборе надолго воцарились зажиточность и сытость. Вскоре он стал вожаком. Непривычно молодым. Но все были довольны. Он хорошо владел румынским языком, без ругани, оскорблений и драк мог отстоять интересы табора у властей. Был справедливым и здравомыслящим. Он был настоящим хранителем древних цыганских законов, а не законодателем, и тем более, не тираном. Все мелкие ссоры и разногласия между своими решал беспристрастно и честно. Постепенно его авторитет укрепился и стал абсолютным, но был, скорее, духовным, а не мелким, корыстным, основанным на страхе и безоговорочном послушании соплеменников.
Моя мать, жгучая красавица, была первой травницей и целительницей на всю округу. К ней приходили за помощью со всех окрестных сел и городишек. Обучение меня этому искусству она начала, как только я произнесла первые фразы. Она водила меня по лесам и полям, где мы собирали травы, называла их, рассказывала о них. Первые два года я запоминала названия растений и их лечебные свойства, а затем она учила меня готовить мази, снадобья, смеси, припарки, порошки, настойки. Видя мой интерес к врачеванию, начала обучать исцелению руками. Но никогда не говорила, даже не упоминала о заклятиях и заговорах, использовала только молитвы Святому Духу. Всегда. Она умерла рано. Я, маленький ребенок, очень страдала, когда ее не стало. А как изводился мой отец! Он так больше и не женился и даже не смотрел на женщин, хотя они заглядывались на него. И воспитывал меня сам.
А я… Я была всеобщей любимицей, красива, своенравна, горда и в отца свободолюбива. И я еще не знала, насколько сильна. Многие мужчины хотели бы… –
