style="font-size:15px;"> А вокруг еле-еле горели слабые дежурные осветительные приборы. Как вялая, полуживая мумия, я продвигалась в сторону тайного хода. Меня очень скоро подстегнули – возгорелся яркий, всеобнажающий и торжественный – почти как в первый приход сюда – свет.
Я мигом, как крыса, скрылась.
…Сначала я пробовала записывать все, что вижу; вот пример:
«Вошли все они. Не особенно-то видно отсюда. Они входили постепенно. Люди, похожие на официантов. С одним я катастрофически встретилась глазами. Заболело сердце. Он давно проследовал своим путем. Сердце все болит. Они несли покрытые ярко-металлическими колпаками блюда. Охранники шли параллельно им.
Их вид не обещал даже случайного спасения при обнаружении». Ну хватит. Перетрухала старуха.
Из своей крысячьей конурки я догадалась, что будет праздник. Может, ошибка?.. И оказалось, что это не официанты шли в фартуках, а, как их называли, – «мастера». Неужели здесь по ночам делают ремонт? … Гремело много пустой, торжественной, трудноопределимой по авторству музыки – так, больше барабаны да тимпаны. Вскоре торжественная, как я понимаю, часть окончилась. Мне пришлось передвинуться к другому залу, к другому оконцу. Мне ничего не было видно, но в этом зале, как я чувствую, произошло нечто страшное.
Я за ними не успевала. Очень многих из них покрывали балахоны, и, естественно, мне не известно, кто они: мужиками не хочется называть и женщинами тоже. Потом грянула такая музыка, что с первого удара бас-гитары я, уж не знаю, – исчезла. И услышала: «Жертва принесена». Звучало по-английски.
А в зале раннего палеозоя, беспозвоночных, животных и растений – гляжу: стоит подиум.
Проходят медленно модели. Объявляют: «Жозефина Кушак – это к новому тысячелетию дерзновенный шаг! И это новый шаг вперед!»
Да и я, крыска, чувствую, как постепенно становлюсь все образованней, все образованней… Итак, модельер Жозефина Кушак!
И, как в телевизоре, сквозь мизерное оконце передо мною проплывает примерно одно и то же: фасончик не снимешь – эклектика, дикарство, бесстыдство, пестрота, безвкусица, расточительность, именуемая «роскошью», издевательство над человеческой природой, полом – женским, мужским и средним, ведь у них есть и такой; особенно отвращала «объемная косметика» – накладные уши, остроугольные, как у неких подземных работников троллей, губы из всевозможных пластиков, окаймленные светящимися блестками, вставные глаза без ресниц с оранжево-серебряными веками. О, новый век! Счастье, что твой облик я воспринимала больше на слух, чем воочию…
…Осталось все это запить и замереть, затаиться наподобие галапагосской игуаны…
А в зале позднего мезозоя красиво расставлены фуршетные столы вокруг центральной экспозиции, где на постаментах демонстрируются скелеты хищных тероморфных рептилий-иностранцевий да скелеты и черепа растительноядных соседей их – парарептилий – парейазавров.
От этого не легче. Я, уже давно мечтающая об утре, пробиралась параллельным узким ходом, боясь обнаружения
