Айдука опустила голову книзу. Возле стремени в воинском облачении шли ее телохранители. Среди всех она особо выделяла Кинилину. Та была обучена лучше других, и всегда ее меч первым приходил на помощь Айдуке, когда правительница оказывалась в опасном положении. В преданности Кинилины Айдука была уверена, впрочем, преданность других телохранителей у нее тоже не вызывала сомнений. Она сама подбирала себе телохранителей. С Кинилиной сошлась еще до того, как из рук Фуко получила символы власти. Однажды по пути в твердол Клаби задержалась в селении Киниль на игрищах в честь духа селения. Ее поразила девушка, принимавшая участие в игрищах, которой ни в чем не находилось равных. Айдука забрала Кинилину с собой. С этого момента девушка всегда была рядом во всех делах. А когда Айдука стала правительницей, Кинилину сделала своим телохранителем.
Не останавливая лошадь, Айдука спрыгнула наземь, передала повод Кинилине и тихо повелела сесть в седло.
– Но я не устала, правительница, – раздался изумленный шепот. Кинилина не поняла Айдуку. – К тому же Вандупалима никого, кроме тебя, не признает.
Но Айдука подтолкнула девушку. И той пришлось подчиниться. Однако стоило Кинилине поставить ногу в стремя, как лошадь заволновалась, мускулы заиграли, в воздухе раздалось недовольное фырканье. Айдука обняла голову Вандупалимы, успокоила.
Лошадь притихла, продолжая мелко дрожать боками. Кинилина запрыгнула в седло. Вандупалима вздрогнула, но стерпела, подчиняясь Айдуке. Затем правительница нерешительно тронула пальцами цепь Парвавеллы на своей груди, сжала в ладони, никак не желая расставаться с нею. Но помня, что старый Бун никогда не давал плохих советов, преодолела себя, сняла цепь и сунула Кинилине, требуя надеть. Та машинально прикоснулась к металлу и испуганно отдернула руку, словно обожглась:
– Что ты, Айдука, это же цепь Парвавеллы, ее должен носить тот, кто получил от духа Парвавеллы!
– Не волнуйся, Кинилина, – успокоила правительница. – Ведь ты не стала правительницей Даконии, оказавшись в седле Вандупалимы, не станешь и обладательницей цепи Парвавеллы, если наденешь себе на шею. Дух Парвавеллы со мной, и он простит.
– Прости, дух Парвавеллы, – тихонько обронила Кинилина и через голову робко надела на шею цепь, догадываясь, зачем все делается. Но телохранитель не должен думать о себе, он обязан любой ценой защищать своего хозяина.
Когда сопровождение Айдуки углубилось в лес, и даконцы различали лишь смутные силуэты двигавшихся впереди, Юйк разделил надвое замыкавших движение наемников. Меньшую часть отправил вперед, ближе к Пуватону, а с большей частью начал медленно, но настойчиво отставать. И когда сопровождение Айдуки ушло далеко вперед, Юйк развернул наемников и повел в обратном направлении.
В преддверии рассвета Пуватон вывел Айдуку к черному разлому Шурх. Перед разломом деревья расступились, свет Ночного Светила тускло облизал воинов, не проникая
