на каждую сучку. А вот на Снегирька у меня встал, причем колом. Хочу ее сейчас же, немедленно. Прямо здесь…
Не вижу причин, почему должен сдерживаться. Прижимаю внезапно обомлевшую Эвелину спиной к стене и краем глаза замечаю, как мне в щеку летит ее ладонь. Перехватываю вторую руку.
– Ты не переигрывай, а то еще подумаю, что девственница, – сам смеюсь своей шутке.
– Я девственница! – кивает она.
Смотрит на меня так, словно я – идиот, не понимающий очевидных вещей.
Как будто такое вообще возможно – сохранить девственность до восемнадцати с подобной внешностью.
– Э нет, Снегирёк, взрослого дядю своей невинной мордашкой ты не обманешь. Знаю я, что собой представляют такие вот «девственницы»!
– Поговорите с Авзурагом Габарашвили, он вам всё объяснит… – лепечет Эвелина.
– Ты с ним спишь?
– Фу… – морщит лицо она. – Я его приемная дочь!
– Тогда зачем мне с ним разговаривать? Я с тобой говорить хочу. Здесь и сейчас… Пойми, тебе очень повезло. Я ведь не просто кто-то там с улицы, я богатый человек, могу осуществить множество твоих желаний. Договоримся, обещаю быть щедрым, если ты позволишь мне…
С этими словами тяну руку к ее юбке, начинаю задирать.
– Вы не можете ничего со мной делать! – смеет она меня перебить, да еще и юбку одергивает освобожденной рукой.
– Если это способ выторговать для себя больше, так ты зря стараешься, Снегирёк, я в принципе человек нежадный. Получишь что хочешь, всего-то и надо раздвинуть ножки, ведь несложно, да?
– Поговорите с отцом! – настаивает она.
Стремится вырвать из моих пальцев вторую руку, но я не отпускаю.
– Твой отец приедет только завтра, – констатирую очевидный факт. – А до завтра мы с тобой успеем переспать раза три-четыре, не меньше!
Прижимаю маленькую нахалку к стене всем телом, наклоняюсь к ее лицу и без зазрения совести впиваюсь губами в ее рот. Поцелуи чаще убеждают лучше всяких слов.
Она сладкая и мягкая, хоть и морщит свои губы. Мне приятно до умопомрачения, но было бы в сто раз лучше, пусти Эва в себя мой язык. Любая была бы рада такому моему вниманию, а эта сжала зубы, и всё тут.
– Ну же, детка, это просто поцелуй…
– Вы не можете меня целовать! Не имеете права! – шипит она коброй.
Эта игра уже начинает надоедать. Не силой же ее брать, право слово. Могу и так, конечно, но я цивилизованный человек, в конце-то концов. Никого насиловать мне не приходилось, сами давали всё, что пожелаю.
И эта даст.
Снова пытаюсь поцеловать Эву. Игра в недотрогу жутко меня завела, член стоит как на параде. Крепко прижимаю Снегирька к стене, тяну ее блузку вверх и в этот момент чувствую, как мне в шею впиваются девичьи ногти. Крепко так впиваются, абсолютно без жалости.
– Отпусти… – шипит она и пытается увернуться.
Я резко отдираю ее руку от своей шеи и ору на нее:
– Совсем
