природную повышенную лохматость.
– Будто другой человек, – пробурчала себе под нос Света и, нацепив на нос дымчатые очки, с гордо поднятой головой прошествовала к кассе. А купив билет в бизнес-класс до Москвы, сразу прошла регистрацию и одной из последних вбежала по рукаву в самолет. Два часа она не отрываясь пялилась в иллюминатор, пытаясь понять, что предпринять дальше. Потом на метро доехала до станции Смоленской, где когда-то жила с родителями и маленьким братом.
«Мишутка тогда только родился», – хмыкнула она горько и, запретив себе идти к родному дому, расположенному в Плотниковом переулке, свернула на Новый Арбат к Ленке Пряшниковой, в девичестве Ригерт.
– Ца-ри-герт, – всхлипнула Света, вспомнив, как шутя звали их одноклассники, а потом, словно опомнившись, опять покосилась на дверь, за которой скрылся Гаранин, и набрала по памяти номер телефона, состоящий из нулей и единиц.
– Крестный, – проскулила она. – Как там Митя?
– Каком кверху, – сварливо пролаяла трубка. – Не боись, вычухается! К нему сейчас из Москвы врачи летят, я денег дал. Еще пацаны бабла накидали. – Потом Виктор Николаевич Пахомов перевел дух и строго осведомился: – Ты хоть в безопасности?
– Да, – уверила Света, твердо зная, что ни Ленка, ни Вадим никому слова не скажут.
– Вот и оставайся там, – велел Пахомов. – Сдается мне, это тебя поджидали, моя радость. Тихо пока сиди, не отсвечивай. Завтра из Бордо домой прилечу, разберусь.
– Ты думаешь, это люди Жерара? – прошептала она, с ужасом вспоминая о младшем брате Люсьена.
– Не мели чушь, родная, – устало бросил Виктор. – У этого ублюдка ума хватит тебя третировать. А тут ресурс нужен. Времени, людей. А твой бывший деверь – пустышка, у него ничего нет. Это кто-то наш, местный. Митяй знал подошедших к нему людей, перетирал с ними минут десять, тебя поджидая. Ладно, – решил закончить разговор Пахомов. – Давай, спиногрыз…
– Подожди, – взмолилась Света. – Ты к папе пойдешь перед отъездом?
– Ну да, – возмутился такому вопросу Витька. – Ты же знаешь!
– Попроси его, пожалуйста, пусть он за Женечкой присмотрит. Убережет его!
– Хорошо, – согласился Пахомов, мысленно отмечая, что завтра на могилке Иштвана нужно не забыть о просьбе Светы. – Все, целую тебя, – пробурчал он и велел ворчливо: – Матери пиши, а то она совсем извелась за эти дни. Дурдом какой-то! Каждые пятнадцать лет новый шухер. Не живем, как остальные люди, мирно и спокойно…
– Я тоже тебя люблю и целую, – пробормотала Света и, услышав, как топочет в коридоре Гаранин, нажала на кнопку отбоя.
Он вернулся на кухню и сразу же предложил:
– Хочешь искупаться? Я там душ походный собрал.
– Конечно, – кивнула она. – Только нужно нагреть воду.
– Вода есть, – он посмотрел на нее, как на дурочку, а потом шагнул к беленой печурке, примостившейся сбоку к русской печи. Поднял крышку встроенного бака.
– Смотри!
