ей до тридцати шести еще ух… полжизни. Да и вряд ли колдовская любовь поможет обрести силу. Этого нужно добиваться хитростью, кокетством.
Тут неожиданно в голову ведьмы пришла сцена из одного сериала, где главная героиня заходила к соседу за солью. А он ее… полюбил, в общем. Так полюбил, что, когда их застукала жена, там дым коромыслом стоял.
– Мне нужна соль! – тут же начала репетировать она.
Подошла к двери, постучала, и запоздало вспомнила: у человека горе! У него любимая бабушка умерла, а тут она со своей солью… Где ее человечность, сопереживание? Богдан ведь живой человек, мужчина.
– Здрасте… – Дверь ей открыл совершенно никакой не живой мужчина, а вульгарного вида брюнетка со смазанной помадой.
– Кто там, Анжела? – услышала она голос хозяина квартиры.
Бажене только и оставалось, что хлопать ресницами.
«Ах ты гад ползучий, ах ты Изверг окаянный, ах ты…»
– Девушка, вам чего? – спросил Богдан, появившись в прихожей.
– Я… э-э-э… соседка, мне бы сахарку бы очень надо бы!
«Соль, тебе нужна была соль, идиотка!» – ругалась она про себя.
Тут заметила, с каким вниманием хозяин квартиры смотрит на ее нос. Невольно погладила родинку. Родинка у нее что надо! В меру большая – с горошину величиной, оттопыренная, забавная, как Бажене казалось. А кому не нравится, у того вкуса нет.
У всех женщин в роду Ясных коричневые родинки на кончике носа – штамп качества, ведьмовской знак, этим в ее семье невероятно гордились.
– Соседка, значит? – спросил Богдан, усмехнувшись. – Будет тебе сахарок, деточка.
«Деточка?! Мне вообще-то восемнадцать!» – фыркнула она про себя.
Через полминуты в руках Бажены оказалась небольшая пачка рафинада, а дверь перед ее носом захлопнулась.
– Вот гад!
В расстроенных чувствах ведьма пнула ногой дверь, развернулась и пошла прочь. Вернулась в пустую квартиру. Куда ей было еще деваться, не на улице же ночевать.
Включила свет, поскольку за окном уже начало смеркаться, и вдруг обнаружила, что на руках стали расти рыжие волосы. Подбежала к зеркалу в гостиной и увидела, что зрачки из круглых человеческих превращаются в кошачьи.
Ну конечно, раз силы нет, ведьма-оборотень не может долго прожить в человеческом облике.
– Что же мне делать… – прошептала она.
И рука в очередной раз за сегодня потянулась к узелку.
Бажена достала из маминого мешочка драгоценную щепоть, подняла над головой и, на секунду задумавшись, пропела:
– Днем я дева – умная, ладная,
Прекрасная, нежная крошка.
Гуляю по улице, статная,
И лишь по ночам я кошка…
Как только последние звуки сорвались с губ ведьмы, солнечные лучи полыхнули за горизонтом в последний раз, а улица погрузилась в ночной мрак.
И вот изо рта Бажены раздалось
