широкоплечий, с забавной короткой бородкой, красиво очерченной линией губ. Да, последние девять лет я о мужчинах в целом весьма посредственного мнения, если не сказать хуже. Не жалую я их, точнее не перевариваю практически всех. И всё же я не слепая.
Прохожий тоже явно меня примечает.
Я яркая, да… и очень заметная. Копна рыжих кудрей делает свое дело – обычно меня присматривают издалека, а еще у меня большие голубые глаза и аккуратный маленький нос, фигура опять же. Хотя в пальто, наверное, не видно.
На меня обычно так и западают – начинают пялиться, как ненормальные, потом подходят знакомиться. Вот и этот чуть голову не сворачивает, когда проходит мимо. Смотрит как-то странно, уж слишком пристально. И вроде бы уже прошел мимо, но замечаю, что шаг слишком замедлился, а потом плечистый красавчик и вовсе разворачивается в мою сторону.
«Шел бы ты лучше мимо, парень, а то отгребешь проблем!» – краем глаза замечаю, как из аптеки показывается мой охранник.
Глава 11. Рыжая воровка
Тогда же:
Натан
Давненько я не подходил к девушкам на улице…
Не то чтобы мне это было сложно – вот так знакомиться, просто ни к чему. Я опытный ходок, у меня слишком много разного в жизни было. Просто красивым личиком меня не заманишь, нужно что-то еще – и не просто что-то, а множество всяких разных качеств.
Однако эту лису просто невозможно пропустить!
И ведь не люблю же рыжих! Вот не люблю, и всё тут. Но у нее, кроме волос, еще и глаза какие-то не от мира сего… Они очень глубокие, что ли… Там, на дне, будто спряталась вся грусть и мудрость вселенной. В них можно нырять, устраивать заплывы, рассекать на яхте, да что там, в них Титаник утопить можно запросто! Вот такие у нее глаза.
Всё равно не подошел бы – и даже уже почти прошел мимо, но… задело, очень задело ее пренебрежительное выражение лица.
Я ведь знаю, я симпатяга. Меня даже жены друзей так называют, куда уж холостым девчонкам устоять перед моим очарованием. Хотя, может, она и не свободна. Вот подойду и выясню! Поворачиваюсь и шагаю прямо к ней с твердым намерением стрельнуть телефончик, но только-только подхожу, как она обдает меня таким презрительным взглядом, будто бы я и не человек вовсе, а так – насекомое, которое ей противно раздавить своим сапогом.
И всё же не сдаюсь, я на таких подкатах в свое время собаку съел, и было мне вкусно.
– Барышня, да вы воровка!
– Что? – хмурит она свои рыжие брови.
– Вы думали, не замечу? Украли все краски осени и спрятали их у себя в волосах! Поэтому они у вас такие яркие, да? Признавайтесь! Признание, как говорится, облегчает меру наказания!
Ее взгляд ни на йоту не теплеет, в нем как будто появляется даже больше презрения.
– Чего надо? – спрашивает она совсем не ласково.
О, я бы ей рассказал, что мне надо, во всех мучительных деталях. У меня сто-о-олько потребностей… Надо сверху, надо снизу, можно сбоку и с подвыподвертом… Я
