меня трещина? – вместо ответа, спрашиваю.
– Что она сказала? – обращается к кому-то врач.
– Бредит, путает языки, давай адреналин ставить, иначе в сознании не довезем, – доносится мужской голос.
– А если кормящая?
– Значит, закончит кормить. Главное довезти.
Я решительно ничего не понимаю. Хочу задать миллион вопросов, но сознание путается. Я то греюсь под солнцем Санторини, то лежу на холодной земле Москвы. И плач. Везде мерещится взрывающий голову детский плач.
Руку болезненно перетягивает жгутом, мне знакомо это ощущение, сколько анализов я сдаю перед каждой поездкой. Укол почти не чувствую, только как сердце начинает часто-часто колотиться. Пульсирует в груди, в висках, даже в горле.
– Марина, что чувствуете?
– Сердце колотится, – разжимаю пересохшие губы. – Пить хочу. Тошнит, – перечисляю симптомы.
– Вадь, у нас вода есть?
– Тут в коляске бутылочка, подойдёт?
Коляска, коляска, коляска… Пытаюсь уцепиться за эту мысль. Но она тает на кончике языка, на который попадает спасительная жидкость.
– Как же тебя угораздило так? – заботливо спрашивает женщина-врач, помогая мне напиться воды.
– Упала, – болезненно выдыхаю.
– Ну ничего, сейчас доставим вас в приемное, подлатают. Жить будешь.
Кого "вас"?
– Мужу-то позвонить, наверное, нужно, беспокоиться будет.
– Нет мужа, – сглатываю.
Такие нетактичные вопросы могут задавать только в России. Я ни черта не в Греции. Я ни черта не упала. Странный сон о сугробах и младенце – не сон.
Сюр какой-то.
– Ну, набери кому надо.
На живот ложится телефон, я машинально сжимаю его пальцами. Что-то не так, он некомфортно ложится в руки. Я замечаю это, потому что мир становится четче. Мне лучше, я уже не "плыву" в пространстве, а подмечаю детали.
Я не в автобусе. Это отечественная газелька Скорой помощи. Сейчас ночь. Хотя нет, вечер, судя по тому, что в прошлый раз я открывала глаза посреди бела дня. У меня болезненная травма на голове. Неизвестного происхождения. И я понятия не имею, как, черт возьми, здесь оказалась.
Кручу телефон в руках, включаю, разблокирую. На экране одна из моих фотографий, Камбоджа. Я узнаю ее, но не помню, как поставила. Сразу выискиваю сестру в недавних вызовах. Включаю вызов на громкую связь.
Абонент – не абонент.
Черт.
Пробую ещё раз. А потом ещё.
Кроме сестры у меня в Москве никого нет, никто не сможет мне помочь.
Это ужасно.
Просматриваю недавние вызовы. Одни неизвестные номера. Бесполезно. Отупение снова переходит в страх.
Кто-то должен мне помочь.
Глава 3
– Эй, ты спишь? – в мой беспокойный сон вклинивается тихий грудной голос.
Он раздвигает завесы сна и распугивает мельтешащие
