и проклятье. – И вдруг улыбнулся: – Собирайся, пора завтракать.
Во дворце Повелителя не было суеты. Все еле колыхалось, даже вода в бассейне с карпами. Радужные, алые, жемчужно-белые, они собрались у бортика поближе к моей кушетке, с головой выдавая мое пренебрежение запретом не кормить рыб с рук. У них, видите ли, особый рацион. Только у меня тоже. Я облизнулась на особенно упитанного попрошайку красно-белой масти.
– Может, тебе какую-то другую рыбку завести? – усмехнулся Аршад, внимательно наблюдая за мной.
– Форель, – невозмутимо развалилась на подушках и лениво потянулась.
– Она не такая красивая. Свежая пойдет?
– Боюсь, твоя кухарка хлопнется в обморок, если я приду охотиться на форель в кухню…
– Охотница, – скалился Джинн.
По охоте я тосковала, как шейх по верблюду. Странно, но во время охоты мы с моей темной стороной души прекрасно ладили и дружно получали удовольствие. Аршад летал со мной в Европу на выходные, и в такие дни я чувствовала себя счастливой, как, наверное, ребенок. Счастье дышать холодным воздухом, бежать босиком по снегу, карабкаться на елку и смотреть с ее вершины на невероятные красоты – это запредельно! Аршад дарил мне оружие, нанимал лучших учителей по стрельбе… Только я оставляла всю экипировку в лесу и пускалась на охоту без ничего.
А вот светские приемы я ненавидела всей душой. Вся эта атмосфера фальшивых улыбок, блеск золота и драгоценностей, мир властных мужчин… Противно. Раньше я пряталась в комнате, либо уезжала по работе. И меня такой расклад более чем устраивал.
– Майрин, – тихо позвал Аршад, – после завтрака тебя заберут на примерку и приготовления к приему.
Чашка с чаем лопнула в ладони, и карпы бросились хватать осколки позолоченного фарфора, осыпавшие их дождем.
– Алан! – рявкнул Джинн, подскочил ко мне и, схватив за руку, дернул меня к пруду. – От ожога что-нибудь!
Сунув мою руку по локоть карпам на съеденье, Джинн устроил меня удобнее и сурово взглянул в глаза.
– Что за выходки?!
– Железную посуду бы мне, – искривила губы в ухмылке. – На поводке поведешь?
– Майрин, – прорычал он сквозь стиснутые зубы, – я никогда тебе ничего не запрещал, но всему есть предел…
– Ты запретил мне свободу! Все, что ты даешь, можешь отнять в любую секунду, просто щелкнув пальцами!
– Не надоело? – презрительно скривился мужчина.
– Надоело. Доказывать тебе, что я – не домашнее животное.
Он притянул к себе за шею, вынуждая смотреть в глаза:
– Я могу показать тебе отличие домашнего животного от женщины, которую выбрали, – в его черных глазах вспыхнул огонь. – Хватит.
Я и сама понимала, что стоит сделать шаг, и Аршад сорвется. А додавливать его у меня никогда не хватало смелости. Так, держать в тонусе, прыгать на стену в поисках ее слабых точек – не более.
– Хорошо, –
