я покупал что-то, я ставил галочку напротив очередной из них.
Я покупал брелоки с футбольным мячом ЧМ-98, талисман Кубка мира – петушка Футикса, вино, сыр и уже не помню, что еще. В музее Дали на Монмартре я купил его часы из «Постоянства памяти». Выглядели они восхитительно, но ходили хреново. В Лансе я обогатился двумя пластиковыми каскетками, раскрашенными в цвета английского флага – среди моих приятелей почему-то преобладали поклонники этой сборной.
Себе я купил майку с эмблемой ПСЖ – на тот момент еще совершенно обычного клуба, разве что столичного. Мне нравилась ее раскраска. В тот период я еще болел за ЦСКА, и красно-синяя расцветка ласкала глаз сильнее любых других сочетаний.
В 1998-м болеть за ПСЖ не было глорихантерством. Сходила со сцены та их бразильская плеяда, в чемпионате и Лиге чемпионов они финишировали из рук вон плохо. Но я болел за них, а сказать точнее – интересовался. Так часто бывает – поездка в зарубежный город оборачивается пристрастием к его футбольным клубам. Тима Журавель на собеседовании в сентябре 1996-го рассмешил Васю с Димой Федоровым признанием, что он болеет за «Виченцу». Мы тогда постоянно потешались над этим. А потом и с нами случилось нечто похожее: я с теплотой стал относиться к «Валенсии», «Фиорентине», «Ливерпулю». И конечно же ПСЖ.
В 1999-м «Плюс» купил чемпионат Франции, и он достался мне. Я выделял из общего ряда парижан и «Ланс» – команды тех двух городов, на чьих стадионах я побывал. Я перечитал Дюма, весь черный сорокапятитомник. Стендаля, Гюго, Золя, Мопассана и, разумеется, Сименона.
Потом в моей жизни не стало «Плюса» и чемпионата Франции. Но я продолжал читать французов и ездить к ним в гости. Ницца, Монпелье, Париж. Снова Ницца и снова Париж.
На жеребьевке Кубка мира в Бразилии я познакомился с француженкой, входившей в число руководителей парижского бюро Евроспорта. Мы с ней проговорили часа полтора – сначала о французском футболе, а потом о французской литературе. Это было восхитительно и немного фантастично. В ста метрах от океана, в отеле, где не было никого, кроме футбольных делегаций тридцати двух стран и полиции. Где за соседним столиком курил, пряча сигарету в кулак, Лев, а за другим ван Гал хохотал над какой-то шуткой Капелло.
Я вспомнил и рассказал своей собеседнице, что мне нравилось у Ромена Гари и Бертрана Блие. Рассказал, как в детстве не пропускал с друзьями ни одного французского фильма. Мы занимали целый ряд в зале, и удовольствие от просмотра было общим. В нашем дворе было четырнадцать одногодков, и это была лучшая детская дружба, которую только можно себе представить…
Два года назад мы купили Лигу 1. Я был счастлив. Одна из самых любимых и знакомых стран. В следующем году чемпионат Европы пройдет во Франции. Вернуться в страну, которая у тебя была первой, в город, где ты прожил сорок дней, исходив его пешком вдоль и поперек, – это счастье.
Помню, как первым моим парижским вечером летом 1998 года мы лежали на траве под Эйфелевой башней. Вася вдруг спросил меня:
– Ну давай, колись: что ты чувствуешь?
