style="font-size:15px;"> Первый день хожу без обезболивающего. Боль при ходьбе уже вполне терпима. Все выходные просидел дома, из-за резко ухудшегося состояния ноги никуда не ходил. Спал, лёжа лицом к стенке, слушал «Дельфина» часами, пил запасы алкоголя родителей, починил сломавшийся было музыкальный центр. Ещё я неприлично уже обрастаю – меня каждую неделю подстригает отец, а сейчас уже три недели не стригусь – отец уезжал в Читу, сейчас прилетел, но из-за разницы в часовых поясах он уже второй день дрыхнет – биологические часы перестраиваюцца… А мои бакенбарды уже как-то неприлично выросли и распушились… Пушкин ёптыть:).
Ещё на выходных ко мне приезжала она. Мы перед этим поСМСились и она приехала меня проведать ближе к вечеру. Ещё помнит мой дом и даже подъезд. Мало что меняецца – даже после капремонта, который скрыл изрисованные стены подъезда. Лифт, постоянно воняющий мочой, то же граффити у двери подъезда, по которому каждый безошибочно находил его в немаленьком дворе, облегчая мне задачу объяснить, как меня найти.
Она пришла не с пустыми руками – с пивом, пиццей и запахом женского Hugo Boss. Мне нравяцца эти духи. Хотя запах в моем лифте мне как-то роднее – видно, привык я к нему с децтва… Я вышел на лестничную клетку в семейных трусах, светя своей впалой грудью и, прихрамывая своими тоненькими волосатыми ножками, – меня всегда за это ругает мама – за мою тягу временами к натурализму и постоянное забивание на приличия, по крайней мере, у себя дома. «Такой вот он оказался Вася…», как любит приговаривать один мой нынешний коллега…
3,14здец, всегда поражался своей способности иногда часами говорить ни о чём, потому что с некоторыми людьми слова не важны, нести можно любую пургу и не думать, что несёшь, прихлёбывать пиво, смотреть на человека и понимать, что в то же время между вами происходит что-то важное. Или вам просто хорошо вместе – в обществе друг друга, рядом. Просто хорошо и спокойно. И только.
Мы говорили о многом. Пили. Я показал частично отремонтированную квартиру. Потом мы сидели у меня в комнате на диване… потом… было кое-что и потом. Так уж получилось. И это, наверное, к лучшему – я вдруг понял, что она далеко от меня. А я – от неё. Остались память и чувства, но при этом мы сами сильно изменились. Это тяжело принять. И это уже не та Аня, которую я знал. И я уже не тот. И секс уже не тот, и вкус у поцелуев, и плачет она по-другому, и смотрит на меня, и не моя она уже… Рвёцца в ней какая-то часть ко мне, но появилась и другая часть, которая держит её в теперешней её жизни, и эта жизнь во многом лучше прошлой жизни со мной – новые друзья, мылдчел, новые возможности. И воспоминания при этом. Она разрываецца и какой бы она выбор не сделала – ей будет плохо. Потому что сама не знает, чего ей для счастья надо. И я не знаю. Я не понимаю многих достаточно простых вещей, но я её слишком давно и слишком хорошо знаю, даже родителей я, наверное, знаю хуже – она единственный человек, которого я могу ЧИТАТЬ. И это не то чтиво, которое мне сейчас хотелось бы прочесть…
Потом она ушла. В свою настоящую
