вид.
– Я тебя умоляю. Женщина с утра должна быть счастливой, а не иметь желание убить кого-нибудь из коллег, – кинула ему, толкая локтем под ребро. – Нам до Сингапура лететь одиннадцать часов, а там пересадка и ещё семь часов. Не испытывай судьбу, Ветров.
– Ого, сколько нам кайфовать. Поближе друг друга узнаем, перед тем как пожениться.
– Ветров, ты – идиот или как рыба имеешь кратковременную память? – выдохнула, начиная закипать.
– А что в этом плохого? Ты будешь моей женой. Сидеть дома, готовить мне борщи.
– Жена – это не баба у плиты, а женщина, в руках которой твои яйца, кредитка и сердце.
Ошалев от моей откровенности, Макар даже растерялся.
– Ну что всё выяснили? – прервал нас Марсель. – Тогда идём на досмотр.
– Марс, вечно ты на самом интересном… – очнувшись, проворчал Макар, следуя за мной.
– В самолёте будете трепаться. У нас времени в обрез, – продолжал он хмуро. – Быстрее, Минина! Как черепаха!
Только наши мужики, как настоящие джентльмены, могут открыть перед девушкой дверь и сказать: “Давай реще!”
– Если я – черепаха, то ты тогда кто?
– Я тебе потом скажу, – усмехнулся он. – Наедине.
Ой, прям, заинтриговал или насмешил, еще не решила…
В самолёте выяснилось, что летим мы все порознь. Места были разбросаны по всему салону.
Мысленно сказав Господу Богу слова благодарности, разместилась у иллюминатора и принялась во сне восстанавливать свои нервные клетки.
Долго моё счастье не продлилось. Какими-то немыслимыми путями парни умудрились поменять свои места на те, что были рядом со мной и стали изводить своим присутствием.
– Минина, я не шучу о свадьбе. Всерьёз готов отдаться в твои добрые и нежные ручки. Возьмёшь? – шептал Ветров.
– Нет, – в сотый раз отвечала, не зная, куда уже от него деться.
Как на подводной лодке, блин…
– В еде неприхотлив. К туалету приучен, есть паспорт и прививки. Не кастрирован…– продолжал он, пытаясь склонить меня к браку.
– Только дружба, Ветров, – прошипела я, ища глазами стюардессу, чтобы попросить у неё воду и освежить Ветрова.
– Дружбой ночью не займёшься, – подмигнув, стал гладить мои руки.
– Макар, кончай ломать комедию, я ведь знаю, что ты пыжишься только из-за своего наследства, – сорвалась я.
– Ты ко мне несправедлива! – выдал он, не выходя из образа. – Может, я, правда, люблю тебя.
– Ты любишь деньги и трахаться… – заржал в голос Марсель, до этого старательно притворяясь спящим.
– Вот! – потрясла у носа Ветрова своим пальцем. – Холостые мужики, как правило, однолюбы. Они всю жизнь любят одного человека… Самого себя!
– Минина, да ты – философ, – продолжал смеяться Марсель. – Смотри, скоро и я начну петь тебе дифирамбы.
– Боже упаси, Чернов. А
