Можно, я буду звать тебя Алекс? – Джа откидывает очки шлема, сжимает ее ладони в своих, и Михаил невольно отворачивается, зная, почему девчонка смотрит на пророка так заворожено. Чтобы убедить, успокоить или морально убить человека Джа достаточно поймать его взглядом. Как сейчас. – Алекс, мы уедем, а ты с мобильного вызовешь такси и полицию. Расскажешь, что произошло. Как тебя притащили на стройку, что он собирался с тобой сделать, и как его остановили. Не надо врать, рассказывай, как было. Всю правду. Но когда тебя попросят описать нас, придумай нас другими. Хорошо? Просто придумай, представь, что я, например, толстый, а он волосатый, как Чубака. И без мотоциклов. Договорились? Алекс, мы не должны были там появляться. Ты понимаешь? Если нас найдут, у нас будут большие проблемы. И мы не сможем помочь другим. Обещаешь не выдавать нас?
– Скажу, что вы были в костюмах Бэтмена и Супермена.
– Годится, – смеется Джа. Заразительно, ободряюще. Девчонка тоже улыбается отражением. Грустнеет, только когда он отпускает ее руки, закидывает ногу на байк и прощается, как всегда придумав сиропно-милое прозвище. – Пока, птенчик.
Возможно, этой странной, да что уж там – дурацкой манерой – Джа пытается скрасить кошмар хоть каплей неуклюжей романтики. Возможно, он рассчитывает на чудесный эффект последнего слова, Михаил никогда не спрашивал, и не спросит. Тонкости людских душ – прерогатива пророка. У инквизитора другие, приземленные задачи: подготовить амуницию для следующего «забега», снять фальш-номера байков и избавиться от покрышек. Больше они ничем не наследили.
Вернувшись домой, Джа стягивает кеды нога об ногу, сует ступни в драные домашние тапки, которые не позволяет выбросить уже два года, и шлепает на кухню. Звенит бутылками, открываясь, дверца холодильника. На верхней полке штабелями лежат литрушки с питьевой водой. Джа с щелчком сворачивает новую крышку, присасывается и жадно глотает ледяную воду, остужая горло, угробляя связки, призывая ангину в гости. Лишь напившись до холодного комка в груди, Джа отставляет бутылку.
Михаил доволен и спокоен, вернувшись домой. Захотелось горячего чая, он поджег огонь под пузатым чайником, отсыпал в ситечко пуэра с вишневыми ягодами.
– Еще одну жизнь спасли, – эти слова для Михаила как зарубки на воздушной стене с удачными днями.
– Ну да, – отвечает пророк сипло и безрадостно. – Не зря день прожит. Не зря. Я пойду, пошумлю немного.
Он выходит из кухни.
Шаги прошлепали по линолеуму в гостиной, старчески скрипнула сначала вторая ступенька на лестнице, затем седьмая. Как открылась и захлопнулась наверху дверь, Михаил уже не услышал – петли он недавно смазал на совесть, а защелку замка убрали еще в прошлом марте, когда приступ Джа случился за закрытой дверью и Михаилу пришлось ее выбивать.
Надо бы и со ступеньками разобраться, но все руки не доходят.
Солнце, закатываясь на бок, лезет в окна рыжими лапами. Михаил заваривает чай и включает телевизор. Каналы транслируют домохозяечную
